— Уползает?
— Оно меньше блестит.
— Что меньше блестит?
— Тебе больно?
— НЕТ! — уже почти кричал Шенг.
— Ты нас видишь?
— Я все вижу… желтым.
— Что ты видишь?
Шенг приподнялся с пола:
— Вас, постели, дверь в коридор, ванную…
— Ты даже видишь ванную?
— Да… то есть… а вы что, нет?
— Нет.
— И я нет.
— Все темно, Шенг. Ничего не видно.
— Что со мной случилось?
— Надо найти выключатели на щите электричества — приняла решение Электра, резко поворачиваясь.
— Мы пойдем с тобой! — почти одновременно воскликнули трое остальных.
Через некоторое время четверо ребят шли по коридору, ведущему в столовую.
— Я вижу все меньше желтого… и все менее далеко, — поделился Шенг.
Он показал свои глаза Мистраль, которая заметила:
— Теперь они практически нормальные.
Шенг коснулся лба тыльной стороной руки:
— Что бы это ни было, оно уходит. Что дальше?
— Это было не так плохо, — размышлял Харви. — Вспышка, которая превратила тебя в ночное животное.
— В следующий раз превращайся ты, о'кей? — шутливо предложил Шенг.
Электра шла впереди. Она знала этот коридор наизусть, но в этой безмолвной темноте что-то ее беспокоило. И у нее было неприятное ощущение, что во всем этом каким-то образом виновата она.
Они дошли до столовой, где все еще были накрыты столы: белые салфетки в полутьме казались большими спящими цветами. Даже около лифта в глубине комнаты не было аварийного освещения.
— Похоже, вырубился центральный генератор, — попыталась найти всему объяснение Электра.
Она продвигалась по комнате, касаясь столов, так что еле слышно звенели фарфоровые чашки.
— И часто такое бывает? — спросил Шенг.
— Иногда, — слукавила Электра.
— Ни фига не видно, — в отчаянии сказал Шенг через некоторое время.
Они стояли около двери, ведущей во двор, на ступеньках, недалеко от комнат взрослых.
— Тетя? — спросила Электра, услышав какой-то шум наверху.
Тишина.
— По-моему, они очень крепко спят.
— А что еще можно делать в такой кромешной тьме? — заметил Харви.
— Давайте откроем дверь, пусть будет хоть немного света.
— Помогите мне, — попросила Электра.
Они надавили на две тяжелые дверные ручки, которые легко скользили, так как хорошо смазаны. Дверь открылась с резким звуком, как бы пробуждаясь ото сна.
Снаружи все было покрыто белой снежной мантией. Она тонкая и нежная, легкая и безмолвная, она делала загадочными и квадратный двор, и пруд, и даже совершенно прозаический автобус. Над террасой четыре статуи приобрели белые шапки.
— Как «Властелин колец»! — воскликнул Харви. — Я не удивлюсь, если сейчас появится Гэндальф.
Мистраль прикусила губу. Ей этот двор тоже казался волшебным, но образы в ее голове более поэтичны, чем образы из какого-то фильма.
От приоткрытой двери в холл гостиницы немного проник свет, и он смутно осветил ступеньки, стойку ресепшн, большую подставку для зонтиков и густое переплетение веток растений в зимнем саду.
— Электра? — позвал Шенг, заметив, что хозяйка дома исчезла.
— Я тут, — ответил голос издалека.
Ребята услышали, как она открывала и закрывала какие-то ящики, а потом воскликнула:
— Вот это да, я так и знала!
Она появилась из-за стойки с пачкой сигарет в руках.
— Ты куришь? — раздраженно спросил Харви.
Электра улыбнулась, и ее белые зубы блеснули в свете падающего снега.
— Не я. Тетя Линда. То есть она делает вид, что не курит уже много лет, но я была уверена, что она прячет пачку сигарет — на всякий случай. А вот то, что нам нужно.
Она вытащила из пачки зеленую пластиковую зажигалку.
Большой палец Харви скользнул по кремню зажигалки, и огонек осветил ступеньки, ведущие в подвал.
— Ну и место! Прямо как…
Мистраль шла прямо за ним и тут же перебила его, чтобы он не сказал какую-нибудь гадость, которая тут же разрушит очарование этого места. Перед ними возник старый каменный подвал, со ступенями, исчезающими в темноте комнаты, битком набитой всякими старыми вещами.
— Великолепно… — прокомментировала Мистраль, вдыхая специфический запах.
— Хао, сильно! — пробурчал Шенг, любясь уходящей вниз лестницей.
— Здесь находятся все щитки электричества, — сообщила Электра с безразличным видом, перешагивая через порог.
Харви снова зажег огонек, освещая груду уродливых черных коробок, внутри которых поблескивали неподвижные металлические круги.