Из окон был слышен обратный отсчет последних двадцати секунд старого года. Все трое остановились, чтобы послушать, как тысячи голосов в унисон скандировали время, оставшееся до полуночи.
Цыганка повернулась к Электре и сказала:
— Время пришло.
Она просила что-то сделать. Что-то очень важное, что должно быть сделано.
Секунды бежали быстро.
Ночь желаний. Ночь Святого Сильвестра. Многие считали, что это будет последний день мира.
После этой полуночи все должно измениться.
Электра смотрела на цыганку.
Цыганка повторила:
— Время пришло. Мир должен снова измениться.
Электра. Коре Козму. Девочка Вселенной.
Это она должна решить. Это она должна использовать Кольцо Огня. Сейчас.
Электра отстегнула застежку.
Цыганка сказала:
— Посмотрись.
Гермес улыбнулся.
Электра подняла зеркало, чтобы посмотреться.
Первыми отключились огоньки гирлянд. Они побелели и взорвались, как попкорн. Потом пришла очередь фонарей — они взорвались белыми вспышками. Энергия распространялась, словно волна, превращая телеэкраны в слепые черные прямоугольники, заставляя лампочки в домах перегорать, а технику вибрировать. Огромная белая вспышка распространилась по городу, словно взрыв, эпицентр которого находился в базилике Святого Клемента.
Рим погрузился во тьму.
— Электра? — прозвучал голос Гермеса.
Прошла целая вечность.
— Электра, ты в порядке?
Девочка открыла глаза. Она в темноте, над ней склонился Гермес.
— Что случилось? — спросила она.
— Ты посмотрелась в Кольцо Огня, была огромная вспышка света… потом ты потеряла сознание, — объяснил инженер.
Электра чувствовала себя опустошенной.
— Я ничего не помню.
Она протянула руку и почувствовала холод металла. Она сидела на мотоцикле Гермеса.
— Ты выдержишь путь до гостиницы?
Электра смотрела на окна домов вокруг. Мерцание экранов телевизора сменилось светом свечей.
Свечей.
Тысячи свечей зажглись на всех подоконниках города.
— Что случилось? — спросила девочка.
— Снова отключилось электричество, — ответил Гермес. — Как будто по всему городу было слишком высокое напряжение.
Электра посмотрела на улицу и увидела, как цыганка танцевала медленный и безмолвный танец.
— Что она делает?
— Кто знает? — сказал Гермес. — Но кажется, она счастлива.
— Спроси ее… — шепотом сказала Электра. — Спроси ее, что она видела на моей ладони. Хочешь?
Гермес пожал плечами.
— Я могу попробовать, но… не уверен, что она мне ответит.
Он отошел от мотоцикла. Электра продолжила наблюдать странное зрелище — улицы, освещенные лишь свечами.
Когда она снова повернулась в сторону цыганки, она увидела только Гермеса.
— Когда я спросил ее, — сказал инженер, взбираясь на мотоцикл, — она расхохоталась, прошептала мне ответ на ухо и убежала.
— И что она тебе сказала? — спросила Электра.
— Что увидела на твоей руке звезду. И, отразившись в зеркале, ты ее позвала.
НОВЫЙ ГОД
Фернандо Мелодия лежал на диване «Домус Квинтилиа» с двумя сломанными ребрами.
Странное утро. С того момента, как включилось электричество, в новостях только и рассказывали о том, как город в новогоднюю ночь остался без света.
«Но отключение электричества, — думал Фернандо, — это еще не самое странное. Самое интересное было то, как ребята вернулись в гостиницу. Особенно Мистраль».
Дети появились в гостинице так же неожиданно, как и исчезли. Родители Харви и отец Шенга хотели наказать их, но как только они увидели мальчиков, сразу все им простили. Когда в гостинице появилась Мистраль, Харви и Шенг были больше всех рады ее возвращению. Они обнимали ее и задавали ей тысячу вопросов шепотом, чтобы взрослые не могли ничего расслышать.
Электра появилась последней. Она была мрачной и молчаливой. По словам Линды, ее привез какой-то парень на мотоцикле.
Все вместе — и дети и родители — сели за стол в гостинице и отпраздновали новый год, забыв о ссорах.
Пробка вылетела в потолок под аккомпанемент жалоб Линды:
— Ну и кто теперь сотрет оттуда это пятно?
— Чин-чин, — сказала Ирэн, звонко прикоснувшись бокалом к бокалу отца Шенга.
Сидя на полу подвала, Электра, Харви, Шенг и Мистраль устроили свое последнее собрание. Они рассказали друг другу все, что произошло с каждым из них.
Мистраль ждала возвращения мамы, чтобы уехать во Францию. Тем же вечером семья Миллер покидала Рим: в Неаполе должна была пройти конференция, в которой участвовал отец Харви.