Сэфти посмотрел на нее. Потом схватил ее голову своими крючковатыми руками и повернул к окну. Княгиня замерла. Он долго смотрел на нее своими ужасными косыми глазами. И опять это походило на тяжелый кошмар.
— Может, наступит день, когда вам понадобится мой изумруд, — сказал он.
Княгиня почувствовала, как у нее забилось сердце.
— Дайте, дайте мне его, — закричала она. — Я богата, я дорого заплачу за него.
— Я не продаю своих лекарств, — спокойно сказал Сэфти. — Кто в них нуждается, живет здесь, в Тунисе. А когда больные излечены, они возвращают мне камень, который их спас. Но вы живете далеко.
Княгиня поняла, что убеждать его бесполезно. Она овладела собой и спокойно спросила:
— В таком случае, покажите мне этот изумруд.
Сэфти взял со стола тяжелую серебряную шкатулку и вынул из нее старинное золотое кольцо. Княгиня надела его на указательный палец левой руки.
— Если госпожа больна глазами, изумруд ее излечит. Тот, кто носит его три месяца в году, никогда не ослепнет, — сказал Сэфти.
Он снял кольцо с пальца и дотронулся до ее глаз. Ей показалось, что боль моментально прекратилась.
— Продайте мне это кольцо, — опять сказала она. — Я много заплачу, вам сколько хотите…
Сэфти отрицательно качал головой.
— Госпожа должна его носить здесь, в Тунисе. Только здесь. Своих камней я нс продаю.
— Я возьму его теперь с собой на два дня и заплачу вам за это.
Знахарь открыл дверь и позвал Абдула. Пять минут спустя княгиня ехала домой. Она подписала бумагу, в которой говорилось, что она имеет право носить кольцо с изумрудом двое суток и должна заплатить за это сто пятьдесят франков.
На следующий день графиня говорила капризным тоном:
— Ненавижу Тунис. Какой здесь отвратительный климат. Меня всю ночь била лихорадка.
Княгиня ничего не ответила. Он была в отличном настроении.
— Что за безобразное кольцо? — вдруг спросила ворчливая графиня. — Зачем вы его носите?
— Я вчера купила его на базаре, — ответила та.
— Послушайте, голубушка, вы бросаете деньги в грязь, — сказала графиня и легла на кушетку с новым французским романом.
В этот день княгиня снова тщетно умоляла Сэфти продать ей кольцо. Уходя из лачуги знахаря, она была сильно удручена и не заметила даже, что он обменялся несколькими непонятными словами с Абдулом.
Ей овладела непоколебимая уверенность, что она не ослепнет, пока кольцо будет в ее власти. Но не могла же она навсегда поселиться в Тунисе! Вдруг ей пришла в голову смелая мысль. Она даже покраснела от стыда. Хитрые глаза Абдула следили за ней. У дверей отеля он спросил:
— Госпожа долго пробудет в Тунисе?
— Еще с недельку, — спокойно сказала она. — Вы мне завтра не нужны, Абдул.
Очутившись в своей комнате, она позвонила и потребовала расписание пароходов, отходящих в Европу. Затем она пошла к графине.
— Как вы себя чувствуете? — весело спросила она. — Лучше, чем вчера?
— Да разве это возможно в таком убийственном городе?
— Сегодня в полночь «Звезда Италии» уходит в Сицилию. Не уехать ли нам, как вы думаете?
— Чудесно! Едем! — восторженно закричала графиня.
Княгиня страшно волновалась. Ее маленькие ручки задрожали, когда она взглянула на изумруд знахаря Сэфти.
В одиннадцать часов обе путешественницы были на пароходе. Ночь была тихая, темная.
Ровно в полночь пароход отчалил от берега. Княгиня долго стояла на палубе и смотрела на уходящие огоньки города, где жил Сэфти. Правой рукой она дотронулась до указательного пальца левой — кольцо было на месте. С каждой минутой она чувствовала себя ближе к Парижу. Она искупит свою вину перед знахарем, она щедро наградит его. Огни Туниса совсем исчезли. Княгиня думала, что пароход вышел в открытое море.
Вдруг колеса стали двигаться все медленнее и медленнее и, наконец, совсем остановились. Холодная дрожь охватила княгиню.
— Что это? — взволнованно спросила она матроса. — Случилось, какое-нибудь несчастье?
Он отрицательно покачал головой и указал на мелькавшие в темноте огни.
— Мы причалили к пристани Гамам-Леф, — сказал он. — И простоим не меньше получаса.
Княгине эта стоянка показалась вечностью. Она все время оставалась на палубе. Плеск воды, шаги — все приводило ее в дрожь, все казалось, что она видит огромную фигуру Сэфти, его ужасные, косые глаза. Наконец, погрузка кончилась и снова стали двигаться колеса. Княгиня оперлась на перила левой рукой, на которой сиял изумруд Сэфти. Она думала о том, что скоро будет в Париже, будет с мужем в своей уютной квартире, в полной безопасности.
Она не слышала мягких шагов за своей спиной, не видела, как приближалось к ее руке лезвие кинжала…
Вдруг отчаянный женский крик нарушил дремотную тишину ночи. Потом послышался плеск воды и огромная фигура спрыгнула с палубы парохода.
Когда взошло солнце и осветило многочисленные минареты Туниса, княгиня была далеко в открытом море.
А кольцо с изумрудом было снова в маленьком домике знахаря, на улице Бен-Цида. А возле него лежал палец княгини…
Е. Брезоль
ЧЕЛОВЕК СО ЗМЕЯМИ
— Именем Вишну, умоляю тебя, господин, пощади моего брата, — рыдал факир Сугрива, цепляясь за шею лошади Оливье Клэра, медленно направлявшегося верхом к месту казни.
Английский офицер стегнул лошадь. Внезапный скачок ее чуть не сбил с ног индуса, принадлежавшего, судя по белой одежде, к факирам высшего ранга.
Несмотря на грубый ответ, он еще не терял надежды. Скрестив руки над головой, он снова стал молить офицера.
— Господин, великий муж с лицом прекраснее лотоса, пощади моего брата! Пощади! Я уведу его туда, — далеко, по ту сторону великой реки, и никто никогда больше не услышит о нем!
Оливье на мгновение остановил холодный взор своих голубых глаз на факире и, подняв хлыст, два раза стегнул им по лицу индуса.
— Прочь, собака! — проговорил он.
Индус зарычал от боли и гнева и, отскочив назад, поднес руку к лицу, думая, что оно в крови.
Но крови не было. Тонкий хлыст отпечатал багровый крест на лице факира и ожег, как огнем.
Крупные слезы катились по лицу индуса. Он выпрямился и, превозмогая боль, угрожающе потряс кулаком вслед отъехавшему англичанину, забывшему уже о встрече.
— Проклинаю тебя! — проговорил факир голосом, дрожавшим злобой и жаждой мести. — Но ты будешь наказан, клянусь Брамой и Вишну!.. Я тебе отомщу… и месть моя будет ужасна.
Четверть часа спустя брат его, такой же факир, как и он, был казнен по приговору английских властей, обвинявших его в возбуждении к бунту соотечественников.
Рыдания давили грудь старого факира, когда он увидел своего брата Мараха, бессильно вздрагивавшего в предсмертных судорогах на веревке. Оливье Клэра это зрелище нисколько не тронуло, и ни один мускул не дрогнул у него на лице. После казни индуса он вернулся в город через Кабульские ворота и во главе отряда сипаев выступил по дороге в казармы. При проезде солдат выбегали из хижин и падали ниц перед ними. Оливье гордо сидел на своей вороной лошади, и на губах его мелькала едва заметная улыбка. Он думал о своей невесте, белокурой мисс Маргарите Уайт. Через два месяца он уедет в отпуск, женится и вместе с молодой женой вернется в эту сказочную Индию. На груди у него будет блестеть медаль, а в близком будущем он получит и повышение по службе…
…Откланявшись вице-королю в Калькутте, Оливье Клэр и юная жена его, прелестная Маргарита, отправились в Дели. По дороге они останавливались в живописных городах на берегу Ганга. В последний раз они выходили в Агре и любовались развалинами древней столицы Аргонии. На одной площади они увидели большую толпу. При их приближении все расступились, чтобы дать дорогу офицеру. Мистрис Клэр вздрогнула от ужаса, когда очутилась перед человеком в лохмотьях, окруженным разного рода змеями, вытягивавшими свои ядовитые головы. В испуге, она инстинктивно прижалась к мужу.