Мэй Макголдрик
Кольцо с изумрудом
ПРОЛОГ
Золотая долина.
Английское владение в Кале, на побережье Франции.
Июнь 1520 года
Всадники стремительно сближались. Еще мгновение, лязг металла о металл при ударе тяжелых копий по доспехам, и вот уже хрипящие кони уносят их в противоположные концы арены.
Эмрис Макферсон обернулся на скаку и увидел, как его противник неуклюже сполз набок и свалился на мягкий дерн. С трибун донеслись ликующие крики французов. Шотландец, не обращая внимания на овации, дождался, пока оруженосцы не подняли с земли поверженного соперника. Выбитый из седла англичанин еще бросал на него свирепые взгляды, а Эмрис уже поднял копье, приветствуя шумную и пеструю толпу зрителей. Направив рысью коня вдоль трибун, он приблизился к королевской ложе. Ее занимали Франциск I, король французский, и Генрих VIII, король английский. Эмрис поднял забрало и учтиво приветствовал двух могущественнейших монархов.
– Итак, сэр Эмрис, еще один? Неплохо! – одобрительно кивнул ему французский король. Затем, наклонившись к Генриху, тронул того за плечо и прошептал тихо, чтобы никто не слышал: – Это тот самый молодчик, которого вы чуть не зарубили в битве при Флоддене. Видите шрам?
Про себя Франциск I желал бы иметь как можно больше таких молодцов, как этот бравый шотландец. Редко можно встретить в одном человеке такое сочетание ума, силы и храбрости.
– Не правда ли, он хорошо показал себя здесь? Он не только ловкий дипломат, но и храбрый рыцарь.
Король Генрих очень надеялся, что ему удалось сохранить скучающее выражение лица при взгляде на этого воина, который на протяжении месяца побеждал на турнире всех английских рыцарей. Какой ужасный шрам! Генриха даже передернуло. Не хотел бы он иметь такую отметину на своем лице.
Эмрис почтительно склонил голову, а затем пустил коня в галоп, направляясь обратно к барьеру.
– Ничего, наш Питер Гарнеш ему еще покажет, – процедил Генрих.
– Генрих, не питайте напрасных надежд. Эмрис Макферсон на голову превосходит всех в поединке с копьем! Ему нет равных!
– Нет? Чем это можно доказать? Пустые словеса!
– Ладно, если уж на то пошло, ставлю свой золотой перстень с рубином на то, что он побьет вашего Гарланда…
– Гарнеш! Сэр Питер Гарнеш.
Генрих задумчиво рассматривал перстни, унизывающие его холеные руки. Наконец выбрал кольцо с огромным изумрудом.
– Вот! Думаю, эта побрякушка подойдет. Спорим, что Питер Гарнеш собьет вашего шотландца в первой же схватке?
«Н-да, наш шотландский друг стоит на самом деле всех этих английских бойцов, вместе взятых, – подумал про себя Франциск. – Может быть, поднять заклад? Поспорить на Кале? Хотя нет, не стоит. Только все утряслось…»
– Считаю, будет вполне достаточно, если ваш рыцарь сможет хотя бы удержаться в седле. Если после пяти схваток он останется на коне, то рубин – ваш.
Франциск передал перстень с изумрудом в руки придворного, стоящего за его спиной. Затем с сухой усмешкой обратился к Генриху VIII:
– Вы рискнете доверить ваш заклад нашему коннетаблю или предпочтете выбрать кого-либо из своих приближенных?
Король Генрих оглянулся на стоявшего подле и готового к услугам сэра Томаса Болейна, английского посла во Франции, затем взглянул на непроницаемое лицо французского министра. Пожав плечами, он передал кольцо французу.
– Вы доверяете ему управлять королевством, так что я спокойно могу доверить ему такую безделицу. Сэр Томас, передайте Питеру Гарнешу, чтобы готовился!
Бледно-голубое небо источало жар. Эмрис устало прислонился к деревянному ограждению и с удовольствием поднес ко рту кувшин с водой. Оруженосец хлопотал возле его коня. Глядя на противоположную сторону поля, туда, где были расположены трибуны, Эмрис думал о том, какие блестящие возможности предоставлялись здесь обеим странам, столь длительное время соперничавшим между собой. Сюда, в Золотую долину, монархи приехали на мирные переговоры. Им предстояло обсудить вопросы, из-за которых последние сто лет не утихали раздоры между Англией и Францией. Вместо этого оба короля проводят время, состязаясь в остроумии и в похвальбе силой.
Впрочем, ему было только на руку, что они настолько надменны, заносчивы и задиристы, что не способны прийти ни к какому приемлемому соглашению. Для Шотландии это спасение! Потому, что если они смогут заключить союз между собой, то его родине грозит опасность. Эмрис угрюмо усмехнулся, припоминая, как вели себя здесь грозные монархи. Их манеры напоминали поведение избалованных и испорченных подростков, что лезут на рожон по поводу и без повода, стремясь во всем доказать свое превосходство. В какой-то момент, когда королю Генриху что-то не понравилось, он не нашел ничего лучшего, как устроить драку, и с размаху ударил Франциска в лицо. Однако последний не остался в долгу и ловкой подножкой уложил английского короля на землю. Потребовались невероятные усилия и дипломатическая изворотливость, чтобы удержать монархов от немедленного возобновления войны.
Ну что ж, равновесие противоборствующих сил Шотландии на руку. Хорошо бы оно продержалось подольше.
Эмрис разглядывал раскинувшийся за оградой палаточный лагерь. На всех окрестных холмах сияли и сверкали, как блестки, островерхие шатры из золотой парчи. Безумство роскоши! Десять тысяч дворян, клириков, рыцарей из обоих королевств. Беспрерывное соревнование между французами и англичанами. Кто кого переплюнет в пышности и праздном тщеславии. Выстроены огромные королевские павильоны, беседки и даже фонтан! Дипломатическая встреча, обставленная с невероятными затратами и… совершенно безрезультатная!
А на фоне этой кичливой роскоши – голодающие жители окрестных земель. Стража неустанно отгоняла их подальше, чтобы они своим нищенским видом не портили праздник. Эмрис поморщился. Подобные картины он видел не в первый раз. Политики слепы. И это справедливо не только для Франции или Англии, точно так же обстоит дело и в родной Шотландии. Когда-то, много лет назад, он хотел держаться от политики подальше. Но потом с удивлением обнаружил, что дипломатия – это его стезя. Пожалуй, в ней он преуспел даже больше, чем в искусстве рыцарского поединка.
Образование Эмрис Макферсон получил в коллеже Св. Андрея, затем продолжил его в Парижском университете. Что же касается обращения с оружием и рыцарских искусств, то их он осваивал на практике на протяжении всей своей юности, пришедшейся на период внутренних междуусобиц и гражданской смуты в Шотландии. Он воевал против Англии под знаменами короля Иакова IV, отважно и преданно сражался за него в знаменитой битве при Флоддене. С тех пор минуло уже семь лет. За это время благодаря своей отваге и дипломатическим успехам он получил земли, состояние и положение.
На сегодняшний день он являлся доверенным эмиссаром короны и представлял интересы Шотландии при дворах европейских королей. Будучи при своей общительности независимым по природе, Эмрис сумел поставить себя так, что, даже вращаясь в высокопоставленных кругах, где повсеместно царила атмосфера интриг и предательства, имел репутацию честного и верного своему слову человека.
Трубы герольдов отвлекли его от воспоминаний и вернули к действительности. Ему предстоял последний поединок. Сегодня турнир заканчивается. Завтра он будет уже на пути в Булонь. А оттуда по морю – домой в Шотландию. Надо поспеть на крестины очередного племянника.
Да, но сначала предстоит сразиться с Питером Гарнешем. «Великолепный противник», – подумал Эмрис. До сих пор Гарнешу удавалось выбивать из седла всех соперников. Мощен, как бык, и гибок, как пантера. Эмрис направился к оруженосцу, держащему в поводу коня. Пора! Решающий бой королевского турнира.
Под звуки труб противники выехали на поле. Тяжелые доспехи Питера Гарнеша покрывал длинный расшитый плащ из золотой парчи. На Эмрисе Макферсоне была тонко выделанная шелковая черная накидка. Их взгляды скрестились. Противники не уступали друг другу ни в стойкости, ни в силе. Толпа затихла в ожидании. Рыцари направили коней на исходные позиции. Проезжая мимо переполненных трибун, Эмрис Макферсон оглядывал роскошно одетую толпу. Дамы приветственно махали кружевными платками. Сколько их перебывало у него здешними теплыми ночами – и не сосчитать. Он знал, как доставить им удовольствие в постели. К тому же, в отличие от многих, он не был болен никакой заразой. Все это, вместе взятое, принесло ему славу несравненного любовника, и, как всякая слава, она его опережала. Эмрис чувствовал, что уже устал от бесконечной вереницы жаждущих его ласк и ни в чем не отказывающих ему женщин. Со временем ему стало уже казаться, что все они как будто на одно лицо. Опытные, чувственные, кокетливые – их даже не надо завоевывать. И ни малейшего намека на невинность!