– Естественно, она хочет Микеланджело!
Герцогу с трудом удалось сдержать смех. Но он смог кивнуть в ответ и с серьезным видом ответить:
– Мне очень жаль огорчать родительницу вашего короля, но…
– Я и без тебя знаю, что ты его ни за что не отпустишь, – шотландец состроил грозную мину, – но не забывай – она тебе этого никогда не простит. Ты только представь себе, что с ней будет, если я вернусь в Шотландию, не выполнив ее поручения!
– Но он ведь скульптор! И уже в преклонном возрасте. И ради его собственного блага, и ради блага Флоренции я никак не могу отпустить его в столь далекое и трудное путешествие.
– Да, ладно, это все понятно. Ты бы лучше подумал, что можно тут сделать. Если королева-мать не получит того, чего хочет, то ей может взбрести в голову что угодно, и тогда сам черт ей не брат!
– Так-так, понимаю, понимаю. И беспокоиться здесь надо не тебе. В конце концов, как мне известно, в тебе Маргарита нуждается даже больше, чем в воздухе, которым она дышит. – Заметив удивленно поднятые брови шотландца, герцог добавил: – Нет-нет, я не имею в виду воздух конкретно Шотландии, хотя, конечно, она дышит именно им. Ну да ладно, это не суть. Суть в том, как я понимаю, что если она не получит желаемого, то, вполне вероятно, по крайней мере половина шотландских бойцов будет осаждать стены Флоренции, чем весьма поможет Франциску, если он, как я понял, собирается нас атаковать.
– И, вполне вероятно, она поручит мне возглавлять этот поход, – с иронией заметил Эмрис.
Заметив, что Джованни погрузился в размышления, Эмрис расслабился, давая ему возможность придумать какой-либо приемлемый вариант. Конечно, он на хорошем счету у королевы-матери, но даже он, при всех своих привилегиях, не рискнет вернуться к ней с пустыми руками. К несчастью, то, что Джованни сказал в шутку о военном походе, в ситуации с Маргаритой как раз очень походило на правду. Она посылала на войну шотландцев и еще по более смехотворным поводам, чем отказ привезти к ней подходящего живописца.
Правитель Флоренции положил руку на плечо друга.
– Послушай! У меня есть идея! – Герцог возбужденно посмотрел на Эмриса. – Я знаю художника, который ей подойдет! Он из студии Микеланджело. Совсем молодой, но блестящий живописец и портретист. Чуть ли не лучший, чем сам маэстро! Но для меня будет большой жертвой расстаться с ним. У молодого человека фантастический талант, и он сможет в будущем прославить Флоренцию на века. Поэтому я могу лишь одолжить его на время и только близким друзьям Флоренции. Ты понял намек? И, конечно, я никому, кроме тебя, не доверю сопровождать его в путешествии. Ты должен будешь привезти его целым и невредимым.
Эмрис громко расхохотался.
– Джованни, ты скоро перехитришь сам себя! Но я не куплюсь на твои уловки и подозреваю, что королева тоже.
– Послушай, – торопливо продолжал герцог, – я говорю все это не потому, что хочу ублажить вашу королеву. Я действительно очень заинтересован в этом молодом художнике. И я очень беспокоюсь о том, чтобы с ним ничего не случилось. В действительности, чем больше я об этом думаю, тем меньше мне хочется даже на время расставаться с таким невероятным талантом. Филипп из Анжу – самый лучший на сегодняшний день живописец, которого вам может предложить Флоренция! Я покажу тебе его работы. Ты сможешь сам их оценить.
Ни один мускул не дрогнул на лице Эмриса, когда он услышал это имя. Он ни за что не признался бы Джованни, что не только слышал о молодом художнике, но и приобрел некоторые из его картин. Это был действительно выдающийся талант.
– Судя по имени, он француз?
– Мы не держим на него зла по этому поводу.
– Я должен что-нибудь о нем знать? – спросил Эмрис, разыгрывая полное неведение.
– Ничего, за исключением того, что он обязательно должен быть доставлен обратно, как только портрет королевского семейства будет закончен.
– А что случится, если он так понравится Маргарите, что она не пожелает его отпустить?
– Я встану на сторону ее родного брата, короля Генриха, и вместе с ним буду воевать против Шотландии.
Эмрис насмешливо улыбнулся.
– Мне очень неловко тебе это говорить, но я замечаю в твоем характере нечто очень напоминающее мне нашу королеву.
– Да-а? – усмехнулся в ответ герцог. – Истина заключается в том, что я, как и она, не в восторге от шотландской погоды. Слишком сыро, слишком непохоже на теплый юг. Кстати, я должен поговорить с Филиппом, у него ведь могут быть возражения, особенно насчет вашего ужасного климата.
– П-фф! Слишком поздно спохватился! Предложение вашего сиятельства принято! – Эмрис отвесил шутливый поклон, но тут же серьезно добавил: – Пожалуйста, договорись обо всем с Микеланджело. Я смогу взять художника на обратном пути из Рима, после встречи с твоим любезным кузеном, который ныне является папой римским.
– Все будет готово, Эмрис. И… мои наилучшие пожелания королеве!
ГЛАВА 13
Элизабет понимала – им надо срочно уезжать. Куда угодно, но поскорее. Им надо бежать из Флоренции.
И случилось чудо! Может быть, ангелы на небесах услышали ее мольбы. Элизабет позвали к Микеланджело, и он сообщил ей, что ее посылают на какое-то время в Шотландию.
Шотландия, удаленная и пустынная окраина. Холод, варварство, дикость, необразованность. Там можно насчитать больше овец на пастбищах, чем людей.
Шотландия! Божественный, блаженный край! Как она мечтала оказаться там как можно быстрее.
– Деточка, куда опять подевалась твоя сестрица?
Пожилая полная женщина, тяжело дыша, преодолела последние ступеньки лестницы, ведущей в мансарду, где обитала Элизабет. На лице женщины выступил пот. Она грузно опустилась на ближайший стул, который жалобно скрипнул под ее тяжестью, и достала из кармана платок, чтобы вытереть лицо.
– Она пошла прогуляться. Как она выразилась – сказать последнее прости своим друзьям. – Элизабет посмотрела через гору свертков и узлов на хозяйку дома. – А вы-то здесь зачем, Эрнеста? Я ведь говорила вам, что не надо при вашем сердце взбираться на такую верхотуру!
– Ничего страшного! – ответила Эрнеста, улыбаясь темноволосой девчушке, что удобно пристроилась на спине Элизабет, обхватив ее за шею ручонками. Ноги ее смешно болтались сзади. – Иди-ка ко мне, Джеми! Дай своей тетушке закончить картину. Видит бог, если бы не она, никто бы и пальцем не пошевелил…
– Пожалуйста, Эрни, не забывай – «дядя», и только «дядя»! Иначе мы никогда не приучим Джеми, как надо обращаться ко мне на людях.
Эрнеста тем временем сняла салфетку, прикрывающую содержимое небольшой корзинки, которую она принесла с собой. Учуяв чудесный запах свежеиспеченных сдобных булочек, трехлетняя озорница оставила свою тетку в покое и со всех ног бросилась к корзине.
– Говоря по правде, девочка так умна для своего возраста, что мы можем не опасаться и говорить, как нам заблагорассудится. Что «дядя», что «тетя»! Слышала бы ты, как она тут разговаривала с Пико на днях. Просто умница! Все как по писаному. Мне кажется, что она просто удивительный ребенок.
Элизабет с улыбкой смотрела, как Джеми, забравшись на колени к Эрнесте, с удовольствием взялась за сладкие булочки.
И в самом деле, это удивительно, что девочка, росшая в таких неблагоприятных условиях – без отца и с матерью, не уделявшей ей никакого внимания, тем не менее выросла здоровой, умненькой, общительной и веселой. И это несмотря на то, что Мэри, когда выяснилось, что у нее родился не сын, а дочь, попросту старалась не замечать девочку. Рождение дочери разрушило все ее мечты – о власти, о славе и богатстве, о торжественном возвращении в Англию к королю Генриху. Так что для Мэри дочь как бы и вовсе перестала существовать. И именно Элизабет и Эрнеста пытались с первых дней окружить малышку необходимыми ей заботой и вниманием, восполнить недостаток материнской любви.