— Это гостиная, — озвучивает муж очевидную истину, обводя рукой широкий диван, небольшой шкаф, тёмный рояль и настенную плазму. — Справа кухня, а слева коридор, через который можно попасть в три комнаты и ванную с уборной.
Механически киваю, мечтая лишь о душе и тёплой постели, и очевидно, это отражается на моём лице, потому что Демид подхватывает мои чемоданы и несёт их в сторону коридора; я плетусь за ним по пятам и останавливаюсь в небольшой уютной спальне, выполненной в серо-голубых тонах. Пригожин ставит мои пожитки возле платяного шкафа и отходит к двери, пряча руки в карманах брюк.
Знакомый жест.
И обычно он не предвещает ничего хорошего.
— Это твоя спальня. Сегодня можешь отдыхать, а завтра будешь разбирать свои вещи; делай здесь всё так, как тебе удобно, если захочешь сделать перестановку — дай знать, — напутствует Демид, но я с трудом соображаю. — Моя комната через стенку, если что-то будет нужно — зови.
С этими словами он разворачивает и просто выходит, а с меня слетает весь сон: он ведь говорил, что наш брак будет настоящим, так почему выделил мне отдельную спальню? Неужели мои утренние слова задели его сильнее, чем я предполагала?
Выскакиваю за ним следом; Демид как раз избавлялся от пиджака и галстука, когда я залетаю в его комнату.
— Мы будем спать раздельно??? — спрашиваю, недоверчиво округлив глаза.
— Ты как будто удивлена, — хмыкает он. — Видишь ли, я решил, что так будет лучше для нас обоих — ты будешь спокойна за свою честь, а я не буду ждать очередного скандала по поводу моей непорядочности.
Точно обиделся…
Не то чтобы мне были нужны ночи в одной постели; это замечательно, что он не принуждает меня к близости, но причина, по которой он это делает, удручала — не для того, чтобы получше узнать друг друга, попробовать наладить отношения и, быть может, со временем действительно стать семьёй, а потому что я показала характер.
Так мы точно ни к чему не придём.
Киваю, потому что такие вещи лучше обсуждать на свежую голову, и поворачиваюсь к двери.
— Однако чтобы ты знала, — снова слышу его голос и оборачиваюсь. — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы делить одну постель — ты моя жена, и я имею право к тебе прикасаться. Ни у кого нет оснований осуждать нас за это, и я не понимаю, почему ты упрямишься.
Горько усмехаюсь.
— Потому что отношения строятся не на одном лишь сексе, а для чувств у тебя слишком большое эго — замкнутый круг.
Прежде чем он успевает вставить ещё хоть слово, я хлопаю дверью и скрываюсь в ванной. Там наскоро принимаю душ с обычным мылом и обматываюсь полотенцем; пару секунд всматриваюсь в зеркало, чтобы удостовериться, что это всё ещё я, и возвращаюсь в свою комнату, в которой, очевидно, мне предстоит провести всю оставшуюся жизнь.
Разбирать чемоданы действительно нет сил, так что я просто выкапываю из их нутра чистое бельё и хлопковые шорты и топ и ныряю под одеяло, которое пахнет кондиционером, словно его только что постирали — хотя, может так оно и было. В желудке зарождается неприятное ощущение голода, но сейчас я не готова покидать за чем-либо своё убежище, так что я просто игнорирую его и, закрыв глаза, моментально проваливаюсь в сон.
Солнечный свет снова бьёт в глаза, и меня накрывает дежавю; сонно переворачиваюсь на левый бок, отворачиваясь от окна, и созерцаю пустую соседнюю подушку. Я помню, что мы спим в разных комнатах, но где-то глубоко внутри я надеялась, что он придёт ко мне ночью, и утром мы проснёмся вместе. Согласна, глупое желание, но почему-то пустая половина кровати навевает тоску и заставляет тяжело вздохнуть.
Выбираюсь из-под одеяла и выглядываю в коридор, прислушиваясь: во всём доме полнейшая тишина, даже не слышно тиканья часов. Решаю наведаться в ванную перед тем, как предстать перед мужем, и привожу себя в божеский вид; ещё через минуту решаю вернуться в спальню и надеть что-то поприличнее, чем короткие шорты, чтобы лишний раз не провоцировать Пригожина. Сарафан с розами в пол — ещё один предмет одежды, отвоёванный боем — меньше всего по моим расчётам должен зацикливать Демида на моей фигуре, так что вполне подходит.
Гостиная — а так же кухня, небольшая столовая и две другие спальни — встречают меня тишиной и пустотой; с удивлением озираюсь вокруг и возвращаюсь на кухню, где на холодильнике нахожу записку от Демида.
«Уехал на работу, не стал тебя будить. Позвони, как проснёшься. Д.»
Бросаю взгляд на настенные часы — половина восьмого утра; это значит, что он как минимум последние полчаса находится в своей компании. Даже думать не хочу о том, что подумают его сотрудники, увидев босса на работе с утра пораньше на второй же день медового месяца. Комкаю лист блокнота, вышвыриваю его в урну и бреду в комнату за телефоном.
Трубку Демид снимает после первого же гудка.
— Проснулась? — произносит вместо приветствия.
Хмыкаю про себя и киваю, а потом вспоминаю, что он меня не видит.
— Да. Почему так рано уехал?
— Много работы.
Это его привычная отмазка, видимо, но со мной такой номер не прокатит.
— Твоя работа могла бы и подождать. Я думала, мы поедем туда вместе, чтобы ты провёл со мной собеседование…
— Ты всё ещё хочешь работать со мной? — спрашивает, и в его голосе я как будто улавливаю толику удивления.
Я что-то пропустила?
— А почему я должна передумать? Мы ведь не раз это обсуждали.
— Давай сделаем это завтра? Сегодня не очень удачный день. — На том конце провода слышен какой-то скрип, и я воображаю, как он откидывается на кожаном кресле. — Ты ведь только переехала; лучше разбери свои чемоданы и устройся в доме удобнее. Если тебе не понравится эта спальня, можешь выбрать себе другую.
— Как насчёт твоей? — ляпаю, запоздало зажав рот рукой, и на всякий случай ещё и зажмуриваюсь.
В трубке воцаряется такая тишина, что я решаю, что мой муж скончался от шока; но нет — через секунду я слышу, как он что-то невнятно бормочет себе под нос.
— Ты ведь не собиралась спать со мной! — насмешливо роняет, и моё воображение подкидывает очередную картинку, где Демид щурит глаза. — И как же ты представляешь себе деление комнаты на двоих? Думаешь, что я просто буду спать рядом, как невинный младенец?
— Конечно, ты прав, — иду на попятную, представив, как его руки ночью шарят по моему телу, отчего оно моментально загорается. — Лучше оставим всё, как есть.
Слышу в трубке его фырканье и закатываю глаза.
— Мне нужно идти, — роняет, и я снова киваю, забывшись. — До вечера.
— До вечера, — отвечаю, но он уже отключился.
Конечно, я ведь всего лишь жена, зачем со мной быть вежливым…
Хмыкнув, заглядываю в холодильник, который ломиться от продуктов, и соображаю, что бы такого приготовить себе на завтрак, а после ещё и на ужин нам обоим. В итоге сама довольствуюсь большой кружкой вкусного кофе со сливками и тостами с маслом и сыром, а на ужин решаю приготовить тушёное мясо с картофелем. Перед этим, конечно, разбираю свои вещи по полочкам и устраиваю всё так, как было бы удобно для меня, а после примерно пару часов трачу на готовку, заодно запоминая, что где находится.
Когда дел не остаётся, я принимаюсь бродить по квартире, осматривая редкие картины на стенах, причудливые статуэтки на полках, явно привезённые из разных поездок, и прохожусь кончиками пальцев по корешкам книг в книжном шкафу, который занимал целую стену в третьей спальне, которая на самом деле была кабинетом. И как, интересно, Демид собирался отдать эту комнату мне, если здесь его рабочее место?..
Возвращаюсь обратно в коридор и замечаю слева от кабинета небольшой закуток, на который прежде не обращала внимания; заворачиваю в него и натыкаюсь на ещё одну дверь. Удивлённо выгнув брови, нажимаю на ручку и оказываюсь перед узкой лестницей, ведущей куда-то вверх. На секунду воображаю себя Алисой и представляю, что передо мной вот-вот появится говорящий кролик; в итоге любопытство пересиливает, и я поднимаюсь по ступенькам.
Лестница выводит меня к крытому бассейну прямо на крыше двадцатиэтажного здания.