– Все равно ты меня любишь, а она другая, не наша она… – сказала тихо Марьяна, глядя в потолок. – Хлебнешь ты с ней.
– Ага, как шёлкова будет, что скажу то и сделат! Это ты мне все поперек, а она как по маслу, вот увишь!
– Ладно, соколик ты мой, еслив чё, я завсегда твоя, так и знай!
За дверью послышались голоса, пора было покидать временное укрытие. Степан выжал подходящий момент и вышел первым.
На праздник собралась вся Кайгородовская шайка. Гулять начали с размахом, самогонки добыли много, да и на закуску не поскупились. Нашли Степаниду, велели ей организовать еще пару помощниц, чтобы поспеть к утру. Уже стало темнеть, когда Кайгородов вспомнил про шамана.
– А где эта бестия, человек-птица? Тезка, – крикнул он штабного. – Тащи сюды етого шамана, ща он нам эта, как там, ну…. Плясать будет!
Штабной вернулся, шамана нигде не оказалось. Кайгородову это не понравилось. Какая-то темная мысль засела в голове, потом с новой порцией самогонки спустилась под сердце и стала нудно свербеть нехорошим предчувствием. Он старался прогнать это предчувствие, решив, что утром разберется, но становилось только хуже. Он перестал улыбаться, а только машинально ел и пил. Наконец, уже ничего не понимая, зачем здесь все эти люди, он неожиданно провалился в темноту.
***
Ксения сидела за столиком и плакала. Тускло горела свеча, бросая неровные блики на скудный интерьер комнаты, подчеркивая маску скорой смерти на лице матери. Рядом сидел брат Сашенька, мальчик невысокого роста, светловолосый и зеленоглазый. Он старался как-то утешить сестру, гладил ее по голове, но не мог понять, в чем же причина ее горя. Мужики, с которыми он сегодня пилил дрова, сказали, что сам Кайгородов решил взять ее в жены. Они говорили, что человек он суровый и беспредельный, но за своих стоит горой, и, стало быть, Ксении повезло. Вдруг мать открыла глаза и тихо прошептала:
– Доченька, не грусти, как говорят, – она резко закашлялась, мучительно и надолго.
Сашенька вскочил и выбежал за водой. Ксения взяла больную за руку, немного влажную и мертвенно холодную. Она не дослушала, что хотела сказать мать. Страх пронзил ее, слезы резко прошли. В окне напротив столика, в темноте ночи, мелькнуло чьё-то лицо. Она закрыла глаза, подумав, что это страшная галлюцинация, но через секунду кто-то постучал по стеклу. Ксения собрала остатки смелости и открыла глаза. С улицы, из темноты на нее смотрело чьё-то лицо, которое от плохого освещения казалось похожим на бледную маску. Человек на улице указал пальцем на Ксению и сделал знак, приглашающий выйти наружу.
Столкнувшись в дверях с братом, она сказала, что выйдет на минутку подышать воздухом, и просила его посидеть с матерью. Сама же, стараясь не думать о плохом, вышла на крыльцо. Её окликнули, слева, с угла дома стоял человек. Слава Богу, вроде не привидение, а живой человек. Ксения подошла ближе. Это была женщина, та самая, которую утром она видела в доме Кайгородова.
– Помнишь меня? Я Марьяна.
Ксения кивнула.
– Теперь слушай, чего скажу. Хочешь бежать?
– К-как бежать? – удивилась Ксения.
– Так, очень просто, я даю тебе подводу, коня, ты садишься со своими, и дуешь отседова по-быстрому. Я до околицы проведу и покажу дорогу. Спешить тебе надо, пока все там гулят! Али чё, замуж хочешь?
– Не хочу, совсем не хочу! – всхлипнула Ксения.
– Сопли собери, потом реветь будешь, а сейчас быстро шмотки хватай! Я жду за сараем. – Марьяна повернулась и зашагала в темноту.
***
Они собрались быстро, как могли. Благо, вещей было мало. Ксения держала мать, которая еле шла, сзади Сашенька тащил их чемодан с вещами. Вышли за сарай, там и правда стояла подвода, запряженная большим мохнатым конем, масть которого трудно было понять в сгустившихся сумерках. Рядом стоял еще один, под седлом. На подводе сидела Марьяна. Увидев процессию, она вскочила:
– А ты чего так долго, не успеешь, тебе к утру ой как далеко надо быть!
Ксения ничего не сказала. Они с братом с трудом помогли матери сесть на подводу. Марьяна молча смотрела на происходящее, потом отошла куда-то в темноту и вернулась, неся в руках лопату.
–На вот, пригодиться, – Сказала она, положив лопату с края подводы. Затем ловко вскочила в седло. – Поехали!
Вокруг было тихо, село безмятежно дремало. Только где-то далеко слышалась пьяная песня, редкие крики гуляющей кайгородовской банды. Ночь стояла на редкость теплая. Выехали за околицу.
– Теперь по этой дороге, – сказала Марьяна. – Она тут, считай, одна, никуда не сворачиват. Скоро луна выйдет, лучше будет видно. И торопись, время у тебя мало. Степан утром проснется, пока туда – сюда, к обеду тебя хватятся. Конь крепкий, отдохнувший. Прощай.