Когда победители выходили из флагмана, их встретили громкие крики, в воздух летели какие-то флажки и «праздничные шары» — украшенные летающие светильники. Выкрикивали имена Рональда, Брайтона, Артура, Изабеллы, Мередита… и всех землян.
Рональд привычно приветствовал всех поднятой рукой — величественный и строгий. Брайтон кивал и улыбался.
А друзья стояли возле корабля и переглядывались — не будут ли их бросать в воздух? Вообще-то не хотелось бы… И вдруг, как когда-то в плену у геар, раздался голос Карасева:
— День Победы! День Победы! День Победы! — подтянули остальные земляне. И Карина почувствовала, что на глаза выступают непрошеные слезы. Сколько раз она на Земле слышала эту песню. Отдавала дань памяти героям, погибшим в Великой земной войне, выражала почтение живым ветеранам. И на глаза тоже просились слезы — как, наверное, просятся они у всех русских людей.
Но никогда не думала, что испытает нечто похожее пережитому дедушками и бабушками, сама. Что сможет понять эту песню не «снаружи», а «изнутри», из души, прошедшей подобный путь.
И все же… Еще светлее и больнее было от того, что и сейчас подвиг, совершенный русскими в той войне, казался большим, чем-то, что совершили недавно участники событий.
Воцарилось молчание. И только голоса землян выводили песню с погибшей планеты.
А потом, когда они замолчали, толпа не выдержала. Артура, Изабеллу, Мередита, да и попавшегося под руку Кеурро с соратниками, и, конечно же, землян — подняли на руки и даже начали подбрасывать. Как на Земле…
Не посмели тронуть лишь Рональда и Брайтона. А Карину Рональд притянул к себе — наверное, боялся, как бы не помяли его принцессу, и поднял на руки сам. Только подбрасывать не стал. Похоже решил, что хватит с нее встрясок.
Глава 21. Свадьба
Прошло три дня. В Союзе еще гремели праздники, и этот день — 26-й день лета по коралийском счету — объявили Всесоюзным Днем Победы. Песню землян многие записали на инфоблоки, и очень быстро она стала хитом, который исполняли на многих языках в разных точках союза на мероприятиях, посвященных этому событию.
Союз радовался еще долго, а вот коралийцы начали успокаиваться. Пуля пролетела мимо, Союз и их родная планета целы — значит, можно выдохнуть и жить обычной жизнью. Размеренной, спокойной, радостной.
Рон’Альд и Б’Райтон в эти дни много разговаривали. Близость, давно утраченная между ними, частично восстановившаяся в ходе войны, становилась все сильнее. Им было о чем поговорить — прошедшее, настоящее, будущее…
— А куда ты теперь? — с опаской спросил он брата наконец. Расставаться с Рон’Альдом не хотелось. Но младший брат не без оснований подозревал, что Рон’Альд не долго пробудет на родной планете. — А вообще, хочешь, я и верно отдам тебе все это… Союз, Коралия… Ты будешь руководить, а я попробую себя в других мирах.
На мгновение у него блеснула надежда, что так и будет.
Но Рон’Альд сложил руки на груди, повернулся и посмотрел в сад Белого замка, где пели птицы и благоухали цветы. Все как всегда… И Б’Райтон понял, что не получится. Еще не пришло время.
— Нет, Б’Райтон, — покачал головой он. — Я не так уж нужен Союзу, и наоборот — тоже. К тому же, ты знаешь, я всегда предпочитаю быть в тени. Роль «серого кардинала» мне больше нравится. А вот ты нужен. Ты его лидер — гуманист и объединяющее звено. У тебя великая роль. Подожди, когда подрастут твои дети — и тогда оставишь Коралию и Союз хотя бы той же Ис’Абэль, у нее есть способности правительницы. Не так уж долго ждать. А я… знаешь, — он обернулся к брату, и вдруг рассмеялся. — Я, пожалуй, отдохну пару сотен лет. Главное дело этого тысячелетия выполнено. И Карине нужна радость и покой. Да и мне не помешает отдых.
— Но кто же будет…? — изумился Б’Райтон.
— Хранить миры? — улыбнулся Рон’Альд. — Да есть несколько претендентов. У них неплохо получается. Особенно у одного — он вообще-то опытный Хранитель, и даже вспомнил это. Дай это Ар’Туру, не пытайся ограничить. Хотя… теперь это невозможно, он оперился и обрел себя. Да и Мер’Эдит у тебя парень не промах.
10
Хорошо всем известная песня композитора Давида Тухманова на слова Владимира Харитонова о Дне Победы.