— Кем ты была? — совершенно серьезно спросил Артур. И вдруг в его лице появилось смятение, и он горячо спросил. — Ты та девушка с портрета? Предсказательница?
— Откуда ты знаешь? — изумилась Карина. Откуда он может знать о портрете, он ведь не был на Тайвани!
— Видел портрет в галерее Древних, — ответил Артур. — И я тогда что-то почувствовал, но не понял. У нее выражение лица как у тебя. Глаза зеленые, но смотрят точно так же. Ты смотришь из ее глаз.
А, другой портрет, успокоилась Карина. Конечно, еще ведь есть галерея Древних…
— Да, — кивнула Карина. — Меня звали Ки’Айли из Рода Энио.
Карина помолчала, собравшись с силами и мыслями. Страшно. Почему-то озвучить это было страшно.
— И, послушай, Артур… У тебя ведь тоже были другие жизни. Мне кажется, мы с тобой встречались раньше… У нас всегда была какая-то связь, с самого начала. Как будто мы знакомы много сотен лет.
— И кем был я? — очень горько усмехнулся Артур. — Я нисколько не сомневаюсь, что это так. Это все объясняет.
— Я не знаю точно, — ответила Карина. — И, мне кажется, не стоит рубить с плеча, говорить тебе свои домыслы… Просто я подумала, может быть, ты тоже что-то ощущаешь. И догадаешься… Может быть, тебе снова сходить в галерею Древних?
— Я схожу, как выдастся свободная минутка, — ответил Артур. И снова усмехнулся: — Этот твой Древний — как машина. У него все рассчитано. И минуты отдыха для каждого — тоже. Выздоравливай, Карина. Я рад, что он тебя спас, — Артур поднялся и направился к двери. Приоткрыл ее и уже на пороге обернулся. В глазах снова стояла бездонная горечь. И на мгновение Карине показалось, что они округлились, как раньше, и снова стали серыми, а не голубыми… — Знаешь, я думаю, я тот мужчина с портрета, слева от тебя, — спокойно и серьезно сказал он. — И очень больно, если это так.
И вышел.
— Как здорово! Аргоах, это потрясающе! Давай левее… — огромный черный, но невидимый для местных дракон несся в воздухе, проскальзывая между овальными, квадратными и круглыми летающими конструкциями, наполнявшими пространство над городом. Разворачивался боком и пролетал под огромными мостами, между высоких круглых домов… Это был восторг, безудержная радость! Даже полет в космосе не вызывал таких чувств.
Уже три дня они жили на планете четырехруких, Эстиарне. В первый день выучили язык — Аргоах читал его в разуме местных и передавал образы Асториан. А еще два дня катались по трем континентам планеты, изучали культуру, обычаи, особенно религию. Пару раз, отводя всем глаза, постояли на правительственных заседаниях. Все это было невероятно интересно! Асториан сама выдумывала, куда им отправиться дальше и что делать, и обычно дракон принимал ее план.
Время от времени она думала, что Аргоах ходит с ней, как отец с ребенком, развлекает и учит во время игры. Но с ним было слишком хорошо и интересно, чтобы возмутиться этому. Вот и удобному щиту невидимости научил ее он.
— Вот здесь, давай приземляться! — сказала она, мысленно указав дракону на небольшую полянку на краю города. Здесь было пустынно и можно было спокойно поменять обличье. Дракон плавно снизился, а Асториан с сожалением вздохнула. Летать на драконе ей нравилось теперь больше всего на свете. Просто немыслимо прекрасные ощущения! И сейчас она с восторгом впитывала последние секунды полета, когда, расправив огромные, как пелена ночи, крылья, Аргоах по кругу спускался вниз, и ее плавно покачивало, как на волнах.
На земле она придержала купол невидимости еще несколько секунд, чтобы дракон сменил ипостась. Несколько мгновений полюбовалась его основной второй ипостасью. И отпустила купол. С сожалением, потому что на месте смуглого и красивого мужчины перед ней снова стоял крупный, полноватый четырехрукий и шестипалый гуманоид, с длинными серыми волосами на затылке, огромным лбом, нависающим над глазами, и тремя отверстиями ноздрей вместо нормального носа. Впрочем, сама она принимала почти такой же облик — местная четырехрукая женщина, чуть пониже спутника, с коричневым волосами. И что самое неприятное — с двумя парами весьма пышных грудей. У местных жительниц были именно такие. А вся одежда для женщин предполагала спереди две выпуклости, чтобы с удобством устроить оба бюста.
Они изображали пожилую пару местных, путешествующую из города в город, с материка на материк. А на вопросы, где их другие жены и мужья — здесь были приняты браки по две-три разнополые пары, вчетвером или вшестером — отвечали, что другие двое из их семьи, к сожалению, умерли.