Карина все больше расстраивалась. Значит, как они и думали — альтернативный Союз. Но кроме того, у него есть еще какая-то скрытая игра, какие-то цели — и она не понимает их. Это было просто невозможно грустно, словно непонимание жесткой пластиной встало между ними.
— Я не понимаю, — грустно призналась она. — Получается, что ты хочешь, чтобы два Союза сцепились? Создаешь силу, которая может победить Коралию и Союз?
— Карина, миру нужна не сила, которая может победить Коралию и Союз, а сила, которая ляжет на другую чашу весов. Нечто равнозначное.
— А ты, конечно, лучше всех знаешь, что миру нужно? — понимая, что зарывается, с правителем планеты таким тоном не разговаривают, раздраженно спросила Карина.
— Понятия не имею, лучше ли всех, — полуусмехнулся-полуулыбнулся он. — Но знаю. Эта сила не обязательно должна быть плохой или хорошей. Она просто должна быть. Другая сила, отличная от Союза. Что касается победы над Коралией, то если стравить Таи-Ванно и Союз, это будет избиением младенцев. С Союзом в роли младенцев. А это совершенно неинтересно, — усмехнулся он.
Карину начала душить бесплодная ярость, и снова, как несколько дней назад, возникло острое желание заехать ему по смуглой физиономии. Прямо по этой кривой усмешке.
— То есть ты хочешь сказать, что три планеты системы Тайвани имеют большую военную мощь, чем весь Союз из шестидесяти двух планет? — спросила она, пытаясь справиться с яростью. Сколько у него, видите ли, четкости! Сколько самоуверенности!
— Да, — просто сказал он. — Но это не значит, что нам обязательно воевать с Коралией.
Ярость внутри Карины опустилась чуть ниже солнечного сплетения и снова превратилась в грусть. Она не понимала.
— Я не хочу думать, что ты хочешь зла, — искренне сказала она. Сил сопротивляться, что-то из себя изображать, просто не осталось.
Рональд улыбнулся, обернулся к ней, и она потонула в черном бархате, пытаясь разглядеть, прочувствовать в нем ответы на вопросы. И ответ на главный вопрос, который не давал покоя и из-за которого она расстраивалась — хороший он или плохой. Сам Рональд. Можно ли ему верить. Или он странный «революционер» со специфическими убеждениями и большими возможностями, способный навредить Союзу. «А он, наверное, видит все, что творится у меня в голове», — подумала Карина.
— Я знаю, — словно в подтверждение ее мыслей ответил он, и волна теплой тьмы пледом устремилась к ней и накрыла с головой. — Карина, я кое-что знаю о том, что ты называешь злом. И нет — я не хочу зла Союзу и, тем более, Коралии. Я сам коралиец, и благополучие родной планеты для меня не пустой звук, — улыбнулся он.
Карина вздохнула — внутри нее все разгладилось и распустилось.
— Можно последний вопрос? — уже более расслаблено спросила она.
— Конечно.
— А почему ты не любишь Брайтона?
На этот раз он рассмеялся. Она впервые услышала его смех. Словно всю дорогу она пыталась рассмешить его, и наконец у нее получилось. Видимо, он уже не считал веселье неуместным.
— Опять же, кто сказал, что я не люблю Брайтона? Я бы выразился по-другому — он меня не понимает. Это вносит определенные ограничения, — улыбнулся Рональд, продолжая, — но Брайтон все еще мой брат.
Это было и понятно, и непонятно… Карина задумалась. Несмотря на смех, на самом деле не так уж здорово. Наверное, не очень приятно, когда тебя не понимает родной брат. Причем этот брат, возможно, единственный, кто мог бы его понять — просто потому что из Древних, кроме Рональда, остался только он. Осознание было неожиданным. У Рональда есть слабости, есть нечто, что расстроило бы его, если бы не бесконечные годы, сделавшие его почти неуязвимым. На этот раз чуть выше солнечного сплетения зародилось и раскрылось щемящее звонкое чувство... Сочувствие? Понимание? Карина не могла этого осознать. Просто ей показалось, что внезапно она прикоснулась к чему-то недостижимому… К краешку его души?
— А можно, еще спрошу? — робко поинтересовалась она. Вопрос был не слишком вежливый…
Он кивнул, глядя вперед, где над морем сгущались лиловые тучи.
— Сколько тебе лет?
— Две тысячи двести восемьдесят два — по коралийскому летоисчислению, - ответил он без всякого выражения.
Карина опешила, словно ей дали пощечину. Нет, конечно, она знала, что ее нынешний собеседник — древнейший человек во Вселенной. Знала, что ему около двух тысяч лет — по коралийскому счету, по земному – еще больше. Но когда он точно назвал свой возраст, эта цифра словно придавила ее. «А говорят, что время не материально», - подумала она. Ей показалось, что все эти бесчисленные годы, что разделяют ее с этим странным человеком, непреодолимой стеной встали между ними. Как бесконечная анфилада комнат, которую нужно пройти, чтобы достигнуть цели. Карина вздохнула. Она никогда не сможет понять его. Потому что между ними эта бесконечная анфилада, которую он прошел, а она только-только сунула нос в первую комнату. «Да, наверное, потому я и не понимаю его слов о противовесе Союзу и вообще не все понимаю», - призналась себе Карина. Беало плавной волной стало снижаться.