Эл’Боурн в очередной раз бежал по лестнице Белого Замка. Свернул налево в зале Преддверия и попал в широкий коридор, уводящий на север. Вот там, в его дальнем конце была заветная дверь, куда он входил… реже, чем ему хотелось бы. Когда-то Эл’Боурн отказался бы войти сюда — это были дворцовые апартаменты Рон’Альда Эль, в которых последнюю сотню лет он жил с Ки’Айли. Но теперь Рон’Альда не было, а Ки’Айли так и не ушла из их общего дома. Здесь она жила, здесь предсказывала будущее, отсюда спешила к Эл’Троуну с докладом. Здесь она сходила с ума от вины и горя. И сюда Эл’Боурн приходил навещать ее. Реже, чем хотелось бы, но война оставляла мало времени на близких.
То, что происходило с сестрой — и любимой, ведь чувства Эл’Боурна не стали слабее, просто переросли сами себя, стали крепче, тверже, альтруистичнее — ему не нравилось. Последнее время особенно. Ки’Айли словно поблекла, и тень смерти, не трагической, а смерти увядания и истощения, легла на ее лицо и фигуру.
А еще стала худой… Эл’Боурн вспоминал точеную фигурку, маленькую, стройную, но с упругими формами, что были еще десять лет назад. Она всегда была маленькая, стройная, но не худая. А теперь… Вместо упругих бедер и округлых нежных плеч в буквальном смысле торчали кости. Ключицы проступали даже под одеждой, подбородок запал, как никогда. Она стала похожа на маленькую, худую, измученную птичку с запавшими зелеными глазами в обрамлении темных кругов. И сердце Эл’Боурна буквально рвалось на куски при виде этой метаморфозы.
Наверное, это потому, что она почти ничего не ест, говорит, что на голодный желудок лучше видит будущее… А на самом деле ей просто давно кусок в горло не лезет, думал Эл’Боурн. Если не есть почти пару десятков лет, то исхудает даже Древняя. А именно столько прошло с ее возвращения на Коралию.
…И не спит, говорит, что не хочется. А на самом деле у нее бессонница, если не от навязчивых картинок, то от горя. И пустой надежды.
Чем она вообще занимается? Не гуляет по мирам, даже редко выходит на свежий воздух. Только сидит в огромных апартаментах одна, посреди обстановки, что была при нем, и смотрит свои картинки, не ясно только из будущего или из прошлого…
С этим нужно заканчивать. Недаром даже Эл’Троун начал волноваться о ее здоровье. И очень глубокомысленно сказал ему только что: «Зайди к девочке, Эл’Боурн. Может быть, тебе она обрадуется…» «Я бываю у нее каждую неделю, — ответил Эл’Боурн. — И чем дальше, тем меньше радости в ней от чего-либо…» Да он вообще уже не помнил, когда видел радость, хотя бы искреннюю улыбку на ее лице! Какая тут радость, когда каждый день видишь, как все твои близкие и родной мир гибнут во взрывах и ядовитом тумане… Теперь Эл’Боурн понимал личную драму Предсказательницы, обреченной видеть трагедии, что произойдут с ними со всеми.
И все же… ему она обрадовалась. Впрочем, раньше маленькая Предсказательница кидалась на шею огромному брату, висла на нем, радостно целовала в щеку и отскакивала, как крошечный вихрь, прежде чем он успевал осмыслить водоворот чувств от ее близости. Теперь же лишь обернулась и блекло улыбнулась, сидя за столом и рисуя на бумаге черно-белые корабли в незнакомом Эл’Боурну секторе космоса — она часто визуализировала свои видения таким простым способом.
— Эл’Боурн, рада тебе, — еще раз улыбнулась маленькая Предсказательница.
— Привет, КиА, — сказал Эл’Боурн, обнял ее за плечи и чмокнул в щеку. Господи, щека тоже была осунувшейся, мягкой, без былой молодой упругости… — Ты себя убиваешь, так нельзя! — не выдержал он. — Пойдем прогуляемся! Ты даже не выходишь на свежий воздух!
— Зачем выходить? — Ки’Айли с удивлением и даже раздражением подняла на него взгляд. — Не уподобляйся моим родителям! Что вы все ко мне пристали! Я не уйду отсюда и буду делать то, что должна и столько, сколько должна!
— А что ты должна, Ки’Айли? — устало спросил Эл’Боурн и сел рядом, подперев голову рукой. После недели космических битв ему самому не помешал бы отдых. А видеть изможденную угасающую Ки’Айли добивало.
— Ты же знаешь, Элб! — Ки’Айли в полном изумлении смотрела на него. — Я должна предсказывать будущее, просматривать схватки, указывать места атак геар… Это очень важно!
— Да, все так, — улыбнулся Эл’Боурн. — Но разве заморить себя — твой долг? Ты должна жить, быть здоровой, чтобы лучше предсказывать… И оставить тщетную надежду, — осторожно добавил он, словно прощупывая почву.
— А я больше и не надеюсь, Элб, — глядя ему в лицо, холодно и спокойно сказала она. Как мертвая. И Эл’Боурну подумалось, что лучше бы надеялась.