— Постой, — Эл’Боурн вдруг положил руку ему на плечо. Лицо было решительным и добродушным. — Послушай, я ведь столько лет жил без нее, не надеялся… К этому можно привыкнуть. Я смог когда-то. Теперь, видимо, твой черед. Мне жаль, что после всего у тебя еще и это…
— Благодарю, — кивнул Рон’Альд и вошел в комнату. Ки’Айли устало лежала на кровати, по щекам текли редкие слезы. Но явно немного успокоилась. При виде его она приподнялась на локте.
— Пока что я ухожу, Ки’Айли. Нам лучше видеться реже, — мысленно сказал ей Рон’Альд. — Сейчас так лучше для всех, антеоли.
Ки’Айли подскочила на кровати:
— Да куда ты собрался! — с отчаянием закричала она. Сейчас снова зарыдает, подумал Рон’Альд. Но ничего, она успокоится. Он уйдет, и она успокоится, в теплых объятиях одобренного симбиоза. — Я жить без тебя не могу! Рон’Альд! Что ты придумал?!
— Нет, — горько сказал Рон’Альд и развернулся к двери. — Жить ты не можешь без Эл’Боурна. А без меня тебе всего лишь очень плохо. Пока так. До встречи… Анте ви а, Ки’Айли[1], — добавил он, обернувшись к ней.
Запомнить, запомнить ее сейчас. Встрепанная, злая, почему-то особенно рыжая сейчас. Испуганная, не владеющая собой. Отчаянная.
Запомнить, зафиксировать в памяти, положить в копилку. Кто знает, сколько это продлится. Запомнить.
— Ну и убирайся! — услышал он вслед. — Видеть тебя не хочу! Обоих не хочу видеть! — затем раздался новый приступ рыданий, и Эл’Боурн, чуть не сбив его с ног, влетел в комнату.
«Анте ви а, Рон’Альд», — прошелестел у него в голове ее голос, когда он вышел за дверь.
[1] Я люблю тебя
Глава 12. Поединок
Первым не выдержал, как ни странно, Рон’Альд.
Спустя десять дней Ки’Айли вышла от Эл’Троуна в Зал Преддверия. Он появился в центре зала, пройдя через миры. Подошел, взял за руку:
— Пойдем, — сказал он и поменял мир.
Прибрежный луг заканчивался небольшим обрывом, уходящим в воду. Два бледных солнца, бирюзовая трава с вкраплениями голубых цветов. Чуть на отдалении красовалась рощица деревьев, усыпанных белыми цветами.
Рон’Альд присел на край обрыва и предложил ей устроиться рядом.
— А здесь красиво, — сказала Ки’Айли, крутя головой. — Раньше ты не водил меня в этот мир.
— Недавно набрел на него, — улыбнулся Рон’Альд уголком губ. — И решил показать тебе. Как привык. Ты ведь любишь белые цветы…
— Люблю, — благодарно улыбнулась Ки’Айли.
Рон’Альд аккуратно обхватил ладонями ее кисть.
— Так нормально? — спросил он. Оба понимали, о чем речь.
— Нормально, — ответила Ки’Айли. — Если не пытаться продлить это навсегда… Не думать, что я остаюсь с тобой, что не вернусь к мужу… Тогда — нормально.
— Что ж… — вздохнул Рон’Альд. — Тогда хотя бы так. Я не могу без тебя.
— И я без тебя, — тихо сказала Ки’Айли и легонько прижалась головой к его плечу, стараясь сделать касание дружеским. Обойти внимание «червя». Несколько мгновений они молчали, Ки’Айли прислушивалась к ощущениям. Стоит пожелать продлить эту встречу — и все вернется, ее снова ждет медленное удушье. Она ощущала, как «червь» ворочается внутри. Но тихо-тихо. Она держала в узде свои мысли и решения, и «червь» не буйствовал, лишь изредка предупредительно поднимал голову.
— …И дело ведь не в сексе и прикосновениях, — продолжил Рон’Альд. — Понятно, что они смертельны, потому что символизируют измену, уход от одобренного супруга. Дело в намерении. Достаточно его. Этот механизм запускается твоим намерением быть со мной, а не с Эл’Боурном. Вернее, любые попытки привести его в действие. И пока я не знаю, что делать с этим…
— Я тоже не знаю, антео, — Ки’Айли внимательно вгляделась в него. — Я живу только ради надежды… С мыслью, что однажды это прекратится. Я не могу уйти от него. И я и не могу не видеть тебя. И схожу с ума, представляя, как тебе одиноко…
— Одиноко, — грустно усмехнулся он. — Когда я полз к Орлеану, а потом бежал на Коралию после того безумия, что устроил на планете геар, у меня оставалось лишь два желания. Довести дело до конца, победить геар, вернуть баланс. И быть с тобой. В моей жизни все очень просто. Мне нужна гармония во Вселенной и ты. И второе, похоже, менее достижимо теперь, — Рон’Альд вновь грустно усмехнулся, ненадолго развернулся к ней, зарылся губами в ее волосы на мгновение. И тут же отпрянул. А душу Ки’Айли рекой затопила боль за любимого. Слов не нашлось, она привстала, обняла его голову и прижала к груди.