Этой связи Рональд опасался еще больше, чем шока от резкого возвращения прошлой личности. Всегда считалось, что Одобренный брак не может разорвать ничто, кроме смерти или многих тысячелетий, за которые связь просто изживет сама себя, истончится и постепенно растает. Но у Рональда всегда были сомнения на этот счет. Как в одну, так и в другую сторону. Должно было быть что-то, что может разорвать связь одобренных супругов. Просто он не нашел этого вовремя.
С другой стороны, не было полной гарантии, что смерть и перевоплощение в другом теле, нивелируют связь. Что-то могло остаться. И это что-то может проснуться, если «проснется» Ки’Айли.
Эл’Боурн и так обскакал его в этот раз, встретив девочку раньше. Вернее судьба преподнесла ему такой подарок. Рональд усмехнулся. Фигура Ар’Тура Эль давно привлекала его внимание. Талантливый активный Древний, на которого можно сделать ставку в определенных точках игры. По сути – единственный потенциальный Хранитель Вселенной, кроме самого Рональда. Теперь все встало на свои места. Смутно знакомое, что Рональд ощущал в ментальном слепке Ар’Тура, обрело имя.
Эл’Боурн. Древний, отнявший у него Ки’Айли, Древний, к которому Рональд так и не испытал ненависти. Лишь легкую понятную неприязнь, изжившую себя в первые же столетия после их с Ки’Айли смерти. И своеобразное чувство общности, которое ощущаешь с жертвой одной и той же проблемы.
Удивительно, как четко Вселенная расписала все углы в их проклятом треугольнике. Элб родился тогда, когда оказался нужен Вселенной. И когда Ки’Айли вернулась из долгого странствия по бесплотным мирам.
Нет, допустить повторения того ада нельзя. На этот раз все должно разрешаться правильно. Круг должен быть разомкнут.
Есть лишь один способ вернуть Ки’Айли по-настоящему. Медленный, мучительный для него, Рональда… Но единственно верный. К тому же, теперь, когда он ощущает ее присутствие здесь, на Таи-Ванно, можно просто смириться с постоянным желанием приблизить ее сразу. Можно научиться получать удовольствие от этой игры.
Медленное сближение, одинаково приятное и интересное для обоих. Рональд не сомневался, что его Ки’Айли любит его. Но и Карина должна его полюбить. Нужно не просто пробудить чувства Ки’Айли, нужно, чтобы новая ее личность также потянулась к нему, приблизилась, полюбила словно бы заново. И тогда две эти любви, слитые воедино, не позволят памяти Одобренного брака, проявиться.
Рональд плохо понимал откуда знает это. Но знал точно.
А когда придет время – она вспомнит себя, и старая личность гармонично вольется в новую.
Да и самому ему нужно будет привыкнуть ее новому облику, новым привычками, новым взглядам. Осторожно приближать девочку Карину, так, чтобы не сломать ее индивидуальность, не ваять из нее прежнюю Ки’Айли.
А заодно это даст возможность ей сыграть роль, которую он предназначил ей в операции «Брайтон и Коралия».
Рональд не сомневался, что у него получится. Знал, что не раз будет испытывать искушенье быстрой развязки. Не раз и не два ему захочется сломать границы в ее разуме и границы между ними. И тем не менее, в итоге все должно получиться. Ждать, медленно сужая круги, ему не привыкать.
Филигранна работа. Как раз для старого Хранитель Вселенной.
Memories of past (Рональд)
Незадолго до прибытия землян на Таи-Ванно
_______________
Большой белый особняк на Таи-Ванно всегда ждал хозяина. Рональд построил его из любви к строгости классических форм, чтобы было где писать картины и жить. В конечном счете в любой момент времени нужно иметь что-то вроде своего дома, базы, где находятся немногие вещи, с которыми не хочется расставаться.
Такими вещами были для Рональда только картины. За прошедшие полторы тысячи лет он написал бесчисленное число полотен. Больших и не очень. В основном по мотивам своих проектов, интересных миров, где бывал. Иногда – просто пейзажные композиции, сохранившиеся в памяти Древнего. Портретов он почти не писал. Как не писал и картин со своими воспоминаниями о ней.
Она, зеленоглазая, с этими ее разлетающимися бровями, была лишь на одном портрете. На том, самом первом. И этот портрет так и путешествовал с ним по местам, которые он изредка мог назвать своим домом.