— То есть… Эти урукхаи сумели спрятаться там? — насторожился Фолко.
— Как ты сказал? — переспросил его ловчий. — Как ты назвал этих орков? Какое-то незнакомое слово…
— Урукхаи, — пояснил Фолко. — Я читал, что так назывались те страшилища, что служили Саруману. Они были куда сильнее и крупнее своих собратьев и, как и твои орки, Рогволд, не боялись солнца. Брр! Жуткие существа, как их Фродо описывает. Ну и что с теми орками в Загорье?
— Кто ж знает! — пожал плечами Рогволд. — Мы туда больше не ходили, на наших границах всё было спокойно. Конечно, если они за тридцать лет там расплодились… Кстати, этой весной в стычках арнорских воинов с летучими отрядами часто замечали таких орков среди убитых.
— Так, может быть, они уже давно в союзе с Ангмаром? — встревожился Торин. — Значит, гномам снова пора за топоры! Войны людей — это, как ни крути, войны людей, а орки — это наш исконный, злейший, словом — Вечный и Главный Враг! Мы сражались с ними ещё при Великом Дьюрине!
— Сражались, да не с теми, — покачал головою Рогволд. — После Войны за Кольцо, если кто и выжил, так это самые сильные, хитрые и ловкие. К тому же они сейчас бьются не в подземельях.
— Ты ещё не видел нашу пехоту на поверхности! — огрызнулся Торин. — Погоди судить.
— Не видел, — легко согласился Рогволд, похоже, не желавший спорить с гномом. — Не видел и не знаю, так что действительно говорить ничего не буду. Похоже, Ангмар всё-таки сплотился вокруг кого-то, и этот кто-то водит его лихих молодцов на наши границы. Кто-то собрал вольно живущий народ и сумел натравить на нас. Кто-то нашёл остатки орков на Севере, пытается отыскать их и на Юге. А вдобавок ожили Могильники! Невесело, что и говорить.
— Нам надо спешить, — тихо сказал Фолко. — У меня какие-то скверные мысли последнее время. Всё очень страшно, но с этим ещё можно бороться — это я понял, когда мы с Торином видели чёрный отряд перед Могильниками. Но кто знает, если мы промедлим, не будет ли поздно?
Разговор оборвался, над Трактом повисло недоброе молчание.
«Бойся Севера, бойся Севера!» — В голове Фолко неотрывно вертелись слова Пелагаста. Но что может сделать он, маленький и ничего не умеющий хоббит? Сделать там, где не может справиться вся броненосная дружина Великого Королевства!
«А ничего, — вдруг произнёс внутри его чей-то очень спокойный и рассудительный голос. — Помни, маленькие камни срывают с гор всесокрушающие лавины. Случайная встреча Перегрина и Мериадока с энтами, их безыскусный рассказ — и энты, поднявшись, громят Исенгард, спасают бьющихся в Хельмском Ущелье, приходят на помощь в решающий час битвы на Пелленорских Полях! А ты всё талдычишь — что я могу сделать? Очень многое!»
Фолко помотал головой. Он готов был поклясться, что слышал эти слова, вдохнувшие в него новые силы и веру в себя. Но его товарищи ехали спокойно и молча, хоббит понял, что это были его собственные мысли, мысли нового Фолко Брендибэка, которому претила осторожность старого — осторожность, так часто смахивающая на трусость.
До самого вечера они ехали по Тракту на северо-запад. Фолко перестал даже глядеть по сторонам — местность не менялась, вокруг лежали обжитые, ухоженные земли, не таящие в себе, казалось, ничего необычного. Дождь перестал, небо начало медленно расчищаться. Вечерняя заря застала их на гребне очередной цепи холмов, довольно высокой, с которой было видно далеко окрест. Последние клочья изорванных свежим западным ветром облаков исчезли в затянувшей восточное небо предвечерней мгле, а на западе огромный багровый диск неторопливо опускался в незамутнённые, прозрачные воздушные бездны. Алая полоса вдоль горизонта без единого облачного пятна казалась атласной лентой, которую обронила какая-нибудь красавица. Путники невольно остановили коней, чтобы полюбоваться на это великолепие.
Землю постепенно затягивали белёсые вечерние туманы. Сквозь их невесомую завесу ещё виднелись леса и поля, тёмные, извилистые ленты рек. Всё вокруг казалось прочным, мирным и устоявшимся.
Дорога пошла вниз, в долину, и вскоре сероватые громады холмов закрыли от них закат. Навстречу двигалась залитая вечерней мглою долина, очень широкая, пролёгшая между двумя далеко отстоящими друг от друга грядами.
В середине её текла небольшая речка, виднелись дома недалёкой деревни.
— Это Сильменвиль, а следующая, перед вторым гребнем, — Хэмсал, — объяснил хоббиту Рогволд. — Там и заночуем.
Последние мили дались Фолко с трудом. Ныла натруженная спина, вновь отдавался в боках каждый шаг его пони; туман оказался донельзя мерзким — едва они погрузились в него, как Фолко почувствовал, что его начинает трясти от холода и сырости. Устали и лошадки, — они понуро шагали по не просохшей от недавнего дождя дороге, уныло кивая головами.
В Сильменвиле их окликнула стража:
— Кто такие? Куда держите путь?
Рогволд ответил: мол, из Пригорья.
— Из Пригорья? Как там дела, не слышали? Говорят, капитан своих повёл куда-то.
— Повёл, — ответил гном. — Только чем дело кончилось — мы не знаем. Мы уехали в тот самый вечер, когда они выступили.
— А… проезжайте, — последовал разочарованный ответ.
Они миновали деревню и стали мало-помалу приближаться ко второй гряде. Фолко уже начал клевать носом, гном вслух предвкушал сытный ужин и доброе пиво, когда позади них из тумана донёсся перестук копыт. Всадник мчался галопом, и вскоре они увидели вынырнувшую из мглы фигуру. Рогволд посторонился, давая дорогу.
Всадник стремительно нагонял их. Он шёл с запасным конём в поводу, за плечами вился знакомый бело-голубой плащ, — это был дружинник.
— А вдруг из Пригорья? — вслух подумал ловчий. — Гонец, это точно. Но как гонит, как летит! Не иначе, что-то спешное.
Конник поравнялся с ними, и Рогволд крикнул ему:
— Откуда, друг?
Наездник сперва не ответил, но, взглянув в лицо Рогволду, резко осадил коня.
— Рогволд, старина! Откуда ты здесь? — Он направил горячившегося жеребца к остановившимся друзьям.
Воин был немолод, его длинное, скуластое лицо было изуродовано несколькими белыми шрамами.
— Привет, Франмар! Давненько не виделись! С чем летишь в Город?
— Дурные вести, старина. Это ведь вы принесли сведения об вышедшем из Могильников отряде?
— Мы, — кивнул Рогволд.
Фолко похолодел, чуя недоброе.
— Мы настигли их на следующий день, в сорока милях за Пущей. — Франмар говорил тихо и быстро, глотая окончания слов. — Капитан Эрстер рассчитал всё правильно, но в Пуще они соединились ещё с одним отрядом, и их оказалось почти пять сотен против наших двух. Наш клин пробил было их строй, но они тут же рассыпались. Среди них было очень много арбалетчиков. Они отступали и не жалели стрел. Мы отвечали как могли, но дело могло бы кончиться худо, не атакуй этих бродяг с тыла обошедшие их четыре десятка Нарина. Они смешались на короткое время, нам вновь удалось рассечь их, но они снова вывернулись. Их гнали ещё долго, но навязать им правильный бой нам так и не удалось. Во время преследования несколько молодых и горячих вырвались вперёд, и их похватали арканами. — Франмар перевёл дух и обтёр ладонью потное лицо. — Среди них был младший брат капитана, Хальфдан. Мы нашли их через несколько часов. Они приняли мученическую смерть, и у каждого была вырезана нижняя челюсть!
Все трое слушателей невольно вздрогнули.
— Я везу сообщение об этом в Город, — продолжал Франмар. — Мы потеряли двадцать семь человек, а они — сорок три. Кого там только не было! И люди — из Ангмара, судя по подковам и сбруе, орки — похоже, северные, и какие-то мне незнакомые — маленький, низкорослый народец вот вроде гномов, но другие. Руки у них что твоя лодыжка! Так что они ушли. Рассеялись и ушли. Ищи теперь ветра в поле! — Он горько усмехнулся. — Ну, прощайте. Прощай, старина, будешь в Городе — заходи, мой дом ты знаешь. Скоро нас сменят, так что буду дома.