По огуджианскому обычаю гости сели по кругу, напротив каждого стоял столик. Слуги подносили яства на золотых блюдах. Вакар счел фаршированную куропатку великолепной, но вкус хлеба показался ему непривычным.
- Что это за злак? - поинтересовался он.
- Конечно, вам, пусадцам, такой хлеб в диковинку, - ответил Тьегос. Он испечен из недавно окультуренного злака под названием "пшеница". Во времена правления отца королевы его завезли с материка. - Он повернулся к Порфии. - Дорогая, продай твоего повара в рабство, иначе мы все превратимся в свиней, поедая эти помои.
Вино было крепким, лучше, чем в Зиске. Вакар сделал большой глоток и лишь потом высказал свое мнение:
- Сударь, я не согласен с тобою. Я нахожу кухню Огуджии восхитительной, вино крепчайшим, а овощи великолепными...
- Твои дифирамбы никого не проведут. - Тьегос тот же успел основательно захмелеть. - Не тешь себя понапрасну мечтой о благосклонности Порфии. Пока речь идет о торговом металле, кораблях или рабах, мое дело сторона, но если ты добиваешься от королевы услуг более интимных, то тебе придется иметь дело со мной, ведь я...
- Тьегос! - вскричала Порфия. - Ты ведешь себя как животное, следи за манерами!
- По крайней мере, - ответил Тьегос, - я ем и пью культурно, а не раздираю мясо, подобно изголодавшемуся льву, и не лакаю вино с жадностью горбатого зверя из Гведулийской пустыни. - Он смерил Вакара уничижительным взглядом.
Вакар покраснел, поняв, что, по огуджийским меркам, его провинциальные манеры поведения за столом оставляют желать лучшего.
- Я всего лишь предупредил этого усатого варвара...
- Замолчи! - воскликнула Порфия, приподнимаясь над змеиным троном. Ее зеленые глаза сверкали, а овальное лицо покраснело от гнева.
За мнимым спокойствием Вакара таилась смертельная угроза.
- Он всего-навсего хочет стать придворным шутом. Правда, Сьегос? принц по-лорски исказил имя фаворита, чтобы еще больше унизить.
- Ах ты, кабанье отродье! - вскричал Тьегос. - Я вырежу твое...
- А ну, вы оба! Успокойтесь! - неожиданно громко воскликнул Гараль. Или позову стражу, и вас выгонят на улицу бичом со свинцовыми шипами... Рабы, уберите объедки!
Слуги убрали блюдо и принесли еще вина. С лица Абеггу из Токалета не сходило изумление - видать, он не привык к простоте нравов огуджийского двора. Вакар понял, что слишком приналег на вино. Он совладал с норовом и, показав на сцену совокупления на стене, спросил:
- Кто-нибудь возьмется это объяснить?
- Это иллюстрация к третьей книге "Золотого Века". Лесной бог Астерио седлает богиню земли Геру, чтобы сотворить первую человеческую пару, объяснил Гараль. В оригинале это звучит так:
Похотью лик обагрен;
Мед расточая устами,
Неумолимый сатир
Геру поверг на траву...
- Нельзя оценить эти стихи по достоинству, если их не спеть, - перебил Тьегос и грянул отменным тенором:
Платье богини зари
Струи шелков розоватых
Нетерпеливо и яро
Он совлекает с нее...
- Проклятье! Даже мне эта задачка не по плечу без хорошей музыки. А не позвать ли нам свирелыцицу?
- Не надо, - подал голос Квазиган. - Я не расстаюсь с музыкальным инструментом, он мне помогает коротать досуг.
Он достал из-за пазухи свирель и взял на ней несколько аккордов.
- Ну, а теперь, сударь, напой мотив. Да, я справлюсь, начинай.
Под сладостные трели флейты Тьегос встал и допел "историю творения" до конца. Когда он умолк, Вакар произнес:
- Сударь, может, ты и шут, и не скажу, кто еще, дабы не оскорблять слух наших гостей, но за всю жизнь я не слышал лучшего голоса, чем твой. Чего бы только я ни отдал, чтобы петь, как ты!
- Это пустяки. - Тьегос, пошатываясь, отступил к своему стулу. - У этой песенки довольно грубый варварский привкус, но в моем исполнении он не так заметен. По крайней мере я не воспринимаю всерьез всю эту глупую мифологию... Ик!
Приступ икоты завершил его речь. Порфия обратилась к Вакару:
- Ну а теперь, сударь, покажи-ка и ты, на что способен.
- Я могу лишь сказать, на что я не способен. - Вакар начал перечислять, загибая пальцы: - Я считал, что умею петь, но, услышав Тьегоса, понял, что всего лишь каркаю, как ворона, питающаяся падалью. Будучи трезв, я могу плясать, - надеюсь, королева помнит, - но сейчас я как назло нетрезв. Я знаю несколько историй, но благородному человеку недопустимо рассказывать их в таком обществе...
- Старина, забудь, что ты благородный, - захихикал Гараль. - Из уст самой королевы я слышал такие соленые истории, что тебе и не снилось.
- Отлично. А вы знаете анекдот о горбуне и жене рыбака? Нет? Ну так вот...
Когда он умолк, все захохотали. Жена Гораля разразилась истерическим смехом - пришлось ее хлопать по спине. Вакар еще рассказал анекдотец-другой, а потом королева Порфия заявила:
- Ты сказал, что умеешь петь - так пусть "ворона" продемонстрирует свой голос.
- Да нет, что ты, твое величество...
- Я настаиваю. Господин Квазиган тебе подыграет.
- Но не говори потом, что я не предупреждал. Квазиган, мотив такой: да-де-де да-де-де...
Свирельщик подхватил мелодию, и Вакар запел "Песнь Врира":
Вот к реке поскакал
Врир, великий герой.
Заискрилось в лучах
Серебро его лат...
Когда он закончил, Порфия захлопала в ладоши и воскликнула:
- Превосходно! Хоть я и не понимаю лорского языка, готова поклясться: ты поешь лучше Тьегоса.
- Я не слышал никакого пения, - прорычал Тьегос, совладав с икотой. Но кажется, где-то поблизости квакала жаба.
- А ты как думаешь? - спросила Порфия Гараля. - Кто лучше поет, Вакар или Тьегос?
- Оба поют великолепно, - уклончиво ответил тертый придворный калач и повернулся к Квазигану. - Ну-ка, давай еще! Сыграй нам какую-нибудь мелодию твоей родины.
Квазиган затянул заунывный мотив.
- Клянусь задницей Астерио, - сказал Тьегос, - это похоже на наш танец в честь богини Луны.
- Откуда ты знаешь, как он выглядит? - удивилась Порфия. - Ведь во время этого танца мужчинам строго-настрого запрещено приближаться к девам.
- Подумаешь, запрещено... Порфия, ты лучшая плясунья в Огуджии, вот и покажи его нам, а Квазиган сыграет.