— Но я боюсь, что не доплыву так далеко, я не очень хорошо плаваю.
— Поэтому так важно, чтобы ты поплыл туда, — Рада улыбнулась, — у тебя должно хватить сил. Мне так кажется, но… — она сделала паузу, — возможно я и ошибаюсь. Отдохни полчасика, и мы поплывём.
Она уже было решила оставить меня, но, подумав, добавила:
— А впрочем, можешь и не плыть, но тогда ты проиграл и выходишь из игры. Думай, Малыш, у тебя есть время.
Я знал, что решу. Они, видать, тоже. Страха не было. Я решил плыть.
Рада взяла небольшую сетку и прицепила её к поясу у себя на бёдрах.
— Малыш, поплыви!
Я было подошёл к морю, но Рада меня остановила:
— Погоди, ты не понимаешь, это очень серьёзный поступок, ты можешь погибнуть, не доплыв до тех камней.
Мне было непонятно, чего добивается Рада, недавно она просила меня поплыть с ней, а теперь предостерегает от опасности, что я не доплыву.
— Но я же решил плыть с тобой!
— Да, Малыш, молодец, но если я скажу: «прыгни вон с той скалы», — она указала на обрыв высотой метров двести, — ты тоже прыгнешь?
— Рада, ты задаёшь вопрос, а этого нельзя делать по правилам.
— Правила устанавливаю я. Это ты не должен задавать вопросы. Мне нужно, чтобы ты плыл со мной, но ты не осмысляешь всю опасность этого мероприятия, не берёшь ответственность на себя, перелагая её на меня. Но, может быть, это и к лучшему. Ладно, поплыли!
Я уже не так уверено, как сперва, последовал за Радой.
— Вот сейчас ты уже более бдителен, — прокомментировала она мою неуверенность, — этого я и добивалась.
Мы вошли в воду и поплыли. Я старался плыть, экономя силы, часто переворачиваясь на спину, чтобы отдохнуть. Но всё равно на полпути до камней сил уже почти не осталось. У меня стали возникать мысли, что не доплыву, и мне ужасно захотелось повернуть к берегу. Но позади я услышал подначивания Рады:
— Я вижу, Малыш, ты уже не рад, что поплыл со мной? Видать, опрометчиво твоё решение составить мне компанию. Не хозяин ты своему слову?
— Рада, твои слова не обоснованы, ведь я плыву дальше.
— Молодец, Малыш, видать, я ошиблась в тебе. Ты герой!
Она явно смеялась надо мной! Она чувствовала мои колебания и сомнения в способности доплыть до камней. Теперь мне пришлось плыть дальше, но сил становилось меньше, дыхания не хватало, я жадно хватал воздух ртом, в глазах темнело, я не видел, куда плыву и сколько ещё оставалось до островка.
Когда я вместо воздуха очередной раз хлебнул воды, то разум меня покинул, и вместо того, чтобы лечь на спину и отдохнуть, я судорожно стал бить руками по воде. От этого силы окончательно покинули меня и я с головой ушёл под воду. Мне тяжело стало бороться за жизнь. Было проще вдохнуть воды и пойти на дно. От такой мысли мне стало спокойно. Не было необходимости бороться далее. И тут я почувствовал близость смерти. Она была реальна настолько, что передо мной встал равнозначный выбор — жить дальше или умереть. Жизнь — означало бороться. Смерть — покой. Мне ужасно хотелось покоя. И я успокоился. Но шанс жить всё же оставался. Я уже не прилагал больших усилий ухватиться за этот шанс. И возможно, это меня спасло. Так как понял: не надо бороться за жизнь, надо жить. Мне не представило больших трудов взглянуть на создавшую ситуацию со стороны. Это придало мне силы. Я просто вынырнул на поверхность, вдохнул больше воздуха и перевернулся не спину. Дыхание восстанавливалось долго, лёгкие болели. Я закрыл глаза и, делая медленные движения руками и ногами, лишь бы только остаться на поверхности, плыл дальше.
Не знаю, сколько времени заняло наше плавание, так как потерял чувство времени. Весь разбитый, выдохшийся, обессиленный, я с трудом забрался на камни. Но отдохнуть с комфортом здесь оказалось невозможно. Дул сильный ветер. Я замёрз до такой степени, что не мог пошевелиться, только сильно дрожал. Сев на выступ, я обхватил колени руками, чтобы сохранить тепло, но это мало помогало. Рада ходила рядом по камням. Ей явно было не холодно. Подойдя ко мне, она сказала:
— Ты сам должен справиться с холодом.
— Слушай, Рада, ты садистка какая-то, — в сердцах вспылил я сквозь выбивающие дробь зубы. — Я чуть не утонул, а ты мне даже не попыталась помочь, теперь я мёрзну, а ты мне даёшь какие-то абсолютно дурацкие наставления.
Мне казалось, что Рада вот-вот пожалеет меня и согреет своим теплом, тем более, что и ей от этого станет теплей самой. Но я ошибся, и вместо того, чтобы греть меня, она молча пошла собирать устриц.