— Расслабься, Малыш! Всё очень просто: мы по очереди должны завести беседу с тем человеком, на которого покажу либо я, либо ты, в зависимости от того, кто должен с ним говорить. Выигрывает тот, кто дольше сможет удержать внимание на себе своего собеседника.
— Мне не очень хочется играть в такую игру, — не одобрил я инициативу Влады.
С детства у меня были проблемы с общением. Мне сложно было найти подход к собеседнику, тем более, если он мне был незнаком. Поэтому каждое новое знакомство давалось мне с трудом. Я избегал многолюдных компаний, не любил командных игр и скопления людей. Искал уединения. А если у меня были друзья, то, как правило, на долгое время. С ними было проще.
— Да ты только попробуй, Малыш! Я не просто так тебе предлагаю это мероприятие. Я же не массовик-затейник. Это игра нужнее не мне, а прежде всего тебе!
— У меня ничего не выйдет. Ты выиграешь!
— Я уверена, что выиграю, — не унималась Влада, — но важна не победа, а участие.
— Хорошо! Показывай, с кем я должен говорить.
— Для начала я тебе выберу лёгкого собеседника.
Влада в течение минуты пропускала мимо себя потенциальных жертв моего общения и наконец-то, увидев парня где-то моего возраста, заговорщицки указала мне на него.
— Давай, начни с этого!
Времени на обдумывание с чего начать, у меня не было. Парень шёл навстречу и первое, что мне пришло в голову, так это спросить:
— А не подскажете, сколько сейчас времени?
Парень остановился, улыбнулся и сказал:
— Извини, часов у меня нет.
— Спасибо, — пробормотал я, и мы разошлись.
Влада засмеялась:
— Малыш, ну ты даёшь! Он шёл в одних плавках, без сумки, без пакета и даже, заметь… без часов!
Выглядел я абсолютным идиотом, и от этого мне ещё больше не хотелось продолжать игру, навязанную мне Владой. Я попытался ещё раз об этом заявить:
— Влада, видишь, у меня ничего не получается! Не хочу я играть!
— Вижу! У тебя, Малыш, серьёзная проблема. А ты даже не хочешь её решать. Даже несмотря на то, что я пытаюсь тебе помочь. Сейчас я объясню, в чём состоит сложность твоего общения. Подходя к человеку, ты его не чувствуешь. Более того, даже не пытаешься чувствовать. Ты весь в себе. Тебе важны твои внутренние переживания. К собеседнику ты глух и слеп, а следовательно, и нем. Ты говоришь заранее заготовленными штампами, по испробованной тобой схеме. Такой стиль общения работает, только если общаться официально, допустим, с работниками госучреждений: учителями, врачами, продавцами и так далее. В этом случае общение расписано регламентом. Здесь не нужно чувствовать собеседника, не нужно импровизировать. Здесь нет игры. При живом общении, если ты будешь свой разговор регламентировать, он быстро угаснет. Штампы кончаются, схема разваливается. Лишь живое общение даёт радость. Происходит обмен живой. Если ты живу не даёшь, а твой собеседник, напротив, весь в общении с тобой и готов поделиться своей живой, то с твоей стороны это будет чистейший вампиризм, что, естественно, повлечёт за собой затухание беседы и разрыв контакта. На бытовом языке можно сказать, что ты неинтересный собеседник.
Брать живу у природы недостаточно. Надо уметь ею обмениваться с людьми — вот где истинное мастерство!
Сюда люди приезжают отдыхать. Здесь они более открыты для общения, для обмена чувствами, живой. И тут не составляет никакого особого труда заговорить с первым попавшим прохожим и получить радость живого общения.
Но при повседневной жизни на человеке лежит груз бытовых и трудовых забот, делающих каждого чем-то вроде робота, способного выполнять команды и неспособного чувствовать. Тогда ни о каком обмене живы не может быть и речи. В обществе, где каждый подчинён системе, живое общение становится редкостью. Поэтому так ценятся неформальные встречи, застолья, «соображения на троих». В этих случаях алкоголь способствует кратковременному выходу из-под «опеки» системы. Но это искусственная мера. Она способна привести к пагубным последствиям. Но есть большая категория людей, которым не чуждо живое общение, они этим живут. Это дети, их пока что не затронула система, им чужда логика, они чувствительны и ведичны. Именно в детстве возможна настоящая дружба, которая с возрастом, к сожалению, становится непозволительной роскошью.
Так что покуда ты здесь — будь в общении и наслаждайся обществом! Вернувшись домой, тебе будет не до этого.
А теперь выбери, с кем мне можно, на твой взгляд, поговорить.
Особо не размышляя, я указал Владе на толстую женщину лет пятидесяти. Выбор мой пал на неё потому, что она мне показалась очень неприятной и мне было интересно, как Влада будет получать радость от общения со столь безрадостной особой.
— Наблюдай, Малыш, за мной, — сказала Влада.
Она лишь бросила взгляд на женщину, и я заметил, что Влада будто изменилась. Мне показалось, что она стала старше, чем несколько мгновений назад. Поравнявшись с женщиной, Влада пристально поглядела на неё. Женщина невольно остановилась.
— Здравствуйте, — сказала ей Влада.
— Здравствуйте, — ответила та.
— Вот смотрю на вас и вспоминаю — где-то мы с вами встречались? У меня феноменальная память на лица. Мне достаточно один раз увидеть человека, и я могу узнать его через несколько лет.
Женщина с интересом взглянула на Владу и, естественно, не узнала её.
— Вы в Питере живёте? — продолжала Влада.
— Да! — с ещё большим интересом женщина взглянула на свою собеседницу.
— А у вас собачка есть?
— Есть, пудель.
— Вы на выставки с ним ходите?
— Нет. На выставки не хожу.
— Всё! Вспомнила! Я вас в очереди у ветеринара видела. Когда прививала своего лабрадора. Я помню вашего пуделя. Очень забавный пёсик.
Женщина будто ожила. Как же, встретить за полторы тысячи километров того, с кем сидела в очереди у ветеринара. Так это почти родственная душа.
Они стали обсуждать собачьи вопросы. Кто лучше — пудель или лабрадор? Какие прививки кто сделал, и так далее. Я в этом ничего не понимал и стоял рядом, от скуки ковыряя ногой песок.
Расставались они уже как давние подруги, с улыбками и наилучшими пожеланиями друг другу.
— Я, конечно, сейчас была не в ударе, — поскромничала Влада. — Но пример живого общения я тебе продемонстрировала. Мне не представляло особого труда по её лицу, манерам определить, в каком городе она живёт. Каждый город оставляет на человеке свои отпечатки. Это говор, отдельные фразы, осанка, походка и так далее. То же самое касается и животных. Если ты сможешь чувствовать человека, не замыкаясь на своём внутреннем состоянии, то также сможешь определить, у кого есть дома кошка, у кого — собака, у кого — рыбки, а у кого вообще никого нет.
— Ты прямо как Шерлок Холмс! — восхитился я её способностями.
— Ну, нет! — категорично возразила она. — Я принципиально отличаюсь от Шерлока Холмса. Он использовал дедуктивный способ расследования, основанный на тщательном наблюдении и логических выводах. Я же, напротив, логику отвергаю, а доверяюсь лишь чувствам. Я ведаю человека, а не вычисляю его.
Теперь вновь твоя очередь. Видишь того мужчину, что лежит возле куста в тенёчке?
— Вижу, — сказал я, внимательно посмотрев на лежащего.
— У тебя сейчас есть время прочувствовать его, чтобы подготовиться к разговору. Хотя излишек времени иногда мешает. Но в первый раз у тебя времени не было, а теперь оно у тебя в избытке.
Мужчина был на вид лет тридцати. Судя по загару, отдыхал он здесь недолго. И, боясь обгореть, прятался от солнца в тени.
Я залез в воду, и, немного искупавшись, лёг неподалёку от мужчины. Влада, чтобы меня не смущать своим присутствием, расположилась метрах в двадцати от нас.
— Здравствуйте! — начал я, обращаясь к мужчине.
Мужчина приподнял голову, посмотрел на меня и ответил:
— Здравствуйте!
— Вы не знаете, рапаны здесь водятся?
— А что это такое?
— Такой моллюск с большой спиралевидной раковиной.
— Я не знаю, я здесь впервые.
На этом разговор закончился. Я не знал, о чём говорить дальше, да и мужчина не особо горел желанием разговаривать. Я полежал ещё минуты три, а затем плюнул на возможность живого общения, встал и пошёл к Владе.