— Так, так, — сказал владыка. — Но, сын мой, деньги плохо держатся в твоих руках. Месяц назад ты заложил крестоносцам замок Визну.
Зимовит вспыхнул. Он не думал, что его денежные дела известны владыке.
— Ради святой борьбы за польскую корону я готов заложить самого себя, — нашелся он. — С крестоносцами договориться просто. Я превосходно изучил их повадки.
Однако не все было просто, как думал князь. Недаром хорошие отношения Зимовита с орденом и Литвой казались опасными венграм и малополякам. Нередко интересы Мазовии не совпадали с интересами малопольских вельмож.
— Что же касается Литвы, — продолжал Зимовит, — я думаю, Польша и Мазовия объединенными силами отучат разбойничать язычника Ягайлу. О малом его разуме всем достаточно известно. В прошлом году он подло расправился с родным дядей, трокским князем Кейстутом.
— Кейстут и Ольгерд братья от русской матери, княгини Ольги, — в задумчивости произнес архиепископ. Но литовские дела мало его волновали. У Польши было много своих важных дел.
— Долой немцев из Польши! — покраснев, вдруг выпалил Зимовит. — Очистим наши города от немецкого засилья. Поляки прежде всего, ваше священство.
— Так, так, — оживился архиепископ, — ты прав, сын мой, слишком много немцев в Польше. — Он думал, что грозные силы тевтонского ордена менее опасны, чем мирная немецкая волна, заливавшая польские земли. В городах главенствуют немцы, многие монастыри стали немецкими очагами. Особенно беспокоили архиепископа цистерские и францисканские монастыри: они отказались признавать польскую церковь и присоединялись к саксонской. Короли-чужестранцы часто назначали настоятелями приходов своих соплеменников, не умевших сказать слова по-польски.
Князь Зимовит почтительно внимал словам архиепископа. Он был спокоен: поддержка польского первосвященника равносильна победе. Он вспомнил слова своего духовника, повторяемые им чуть ли не каждый день: «Как желток не может быть в яйце без белка, так не могут существовать друг без друга светские и духовные господа. Ибо ксендзы управляют шляхтою, и шляхтичи, если бы ксендзы не давали советов и не приказывали, что делать, были бы как неразумные твари».
Назидательные слова духовника князь запомнил на всю жизнь.
— Ты согласен, сын мой? — спросил, помолчав, архиепископ.
— Согласен, ваша святость, — наклонил голову князь.
— Поклянись, что выполнишь свои обещания. — Бодзента положил перед князем Евангелие.
— Клянусь святым крестом! — горячо сказал Зимовит, целуя кожаную обложку книги.
— Хорошо, сын мой. Да будет так, как захочет бог.
Бодзента посмотрел на окно, за которым стояла ночь, не удержался и зевнул.
— Утомился в дороге, стар стал и немощен, — сказал он, словно извиняясь.
Князь Зимовит поднялся с места. Получив благословение, он поцеловал руку польского первосвященника.
Но спать Бодзенте не пришлось. За дверями его дожидались другие посетители.
Не отдохнувший за ночь архиепископ сидел на своем месте в соборном костеле, морщины резко обозначились на его лице. Ночь прошла в переговорах с прелатами, панами и некоторыми представительными шляхтичами. Выходило так, что большинство собравшихся будет за князя Зимовита Мазовецкого.
«Итак, — думал архиепископ, — за мной последнее слово. Если я воспользуюсь своим правом и короною Зимовита, у Польши будет король поляк и страшное время безвластия останется позади…»
Рядом с первосвященником восседали прелаты в праздничном облачении. За ними тучный Владислав Опольчик, надеявшийся собрать большинство голосов за себя. Он сидел в высокой войлочной шапке, скромно опустив глаза. В Галицкой Руси он проявил усердие, распространяя католицизм, и получил прозвище «латинского апостола».
Вошли послы Елизаветы венгерской, королевы-матери. Послы заявили, что королева освобождает польский народ от присяги ее старшей дочери Марии и Сигизмунду. На ее место королева предложила младшую дочь Ядвигу.
Собравшаяся шляхта, паны, королевские чиновники и духовенство со вниманием молча выслушали сообщение венгров. Когда послы с поклоном удалились, костел наполнился гулом многих голосов.
— Род Пястов — на польский престол! — крикнул кто-то зычным голосом.
— На польский престол хотим польского короля!
— Хотим Зимовита Мазовецкого!
— Зимовита Мазовецкого, молодого Семко!
— Мужчину на трон!