Два вайделота подбросили несколько охапок сухих дров в жертвенный огонь, он разгорелся еще ярче.
Теперь Андрейша как следует разглядел священный дуб. Маленькие болванчики висели среди листвы, как желуди. Идолы покрупнее стояли между ветвей. Кроме богов, на дереве висели бусы из раковин, серебряные и золотые монеты, копченые окорока и другие предметы.
Народу собралось много. По призыву криве люди приехали из других селений, разбросанных на островах.
Рыцарь Гуго Фальштейн в тяжелых доспехах стоял рядом со своими оруженосцами. Милегдо Косоглазый приказал пленникам снять шлемы. Немцы повиновались и держали шлемы в руках.
Присмотревшись, Косоглазый признал в Гуго Фальштейне знакомого рыцаря. В прошлом году литовец был взят в плен и насильно обращен в христианство. В Кенигсбергском замке Косоглазый ухаживал за рыцарскими лошадьми. Рыцарь Гуго Фальштейн был один из тех, кто относился к нему сочувственно и даже помог кое в чем. И Косоглазый не забыл добра.
Подняв руки ладонями к небу, криве испрашивал волю богов. Теперь на нем были черные одежды жрецов бога Поклюса и белый пояс. Криве окружали жрецы ниже рангом, с черными повязками на лбах.
После продолжительной молитвы криве скрылся в дупле священного дуба, держа в руках окровавленный рогожный мешок с ушами орденских солдат, а вышел оттуда с венком из дубовых листьев на голове. Солдатские уши он принес в жертву.
Люди повалились на колени, и криве, нараспев выговаривая слова, провозгласил волю бога Поклюса.
— Великий Перкун жаждет человеческой жертвы, — сказал жрец. — Христианин должен умереть на костре — так сказал бог Поклюс. Кто из них умрет, — он показал на немцев, — покажет жребий.
Рыцарь и оруженосцы молча выслушали приговор. Лицо Гуго Фальштейна было белее известки, он едва держался на ногах.
— Вот сучок от священного дуба, — сказал криве, — я разломаю его на три части. Кто из орденских псов вытащит самый короткий обломок, будет принесен в жертву.
Немцы печально посмотрели друг на друга. Они понимали, что приговор бога Поклюса отменить нельзя. Кто-то из них должен умереть на костре. Сейчас они больше всего боялись потерять мужество.
— За святую деву Марию с радостью приму смерть, — глухо произнес Гуго Фальштейн.
Он первый шагнул к жрецу и тянул жребий. За ним подошли оруженосцы. Самый короткий обломок оказался в руках Гуго Фальштейна.
Милегдо Косоглазый решил, что надо спасти человека, отплатить добром за добро. Он имел на это право как военачальник, захвативший рыцаря в плен. Милегдо подошел к криве и сказал ему несколько слов. Жрец кивнул головой.
— Великий Перкун требует снова тянуть жребий, — сказал он помощникам. — Бог хочет кого-нибудь помоложе.
Он сморщил лоб, вобрав в рот дряблые губы, отобрал у немцев обломки и снова зажал их в руке. Воины еще раз испытали судьбу. Самый короткий обломок опять оказался в руке Гуго Фальштейна.
Милегдо Косоглазый не согласился и на этот раз отправить рыцаря на костер.
— Жаль хорошего человека, — тихо сказал он криве, — пусть умрет другой рыцарь. Ведь Перкуну и Поклюсу все равно.
Жрец поднял глаза к небу, подумал и опять отобрал у орденских воинов деревяшки.
С каменными лицами испытывали немцы судьбу и в третий раз. Случилось невероятное: самый короткий обломок опять оказался у Гуго Фальштейна.
Рыцарь пошатнулся, его подхватили оруженосцы.
— Я приму смерть, — сказал он. — Вижу, так хочет пречистая дева Мария.
Милегдо Косоглазый с сожалением посмотрел на неудачника и отвернулся.
Тем временем на зеленой лужайке шли приготовления. Под руководством жрецов поселяне вкопали в землю четыре толстых столба. Как только стало ясно, кого принесут в жертву, вайделоты привели гнедую лошадь рыцаря и крепко привязали к столбам мокрыми кожаными ремнями. На лошадь посадили Гуго Фальштейна и тоже его привязали.
Мужчины и женщины по приказу криве стали носить сухой хворост и дрова, обкладывая со всех сторон лошадь и всадника. Когда из хвороста выглядывала только голова рыцаря, костер был готов. Криве принес священный огонь из жертвенного очага. Сухое дерево мгновенно загорелось.
Гуго Фальштейн громким голосом запел» Отче наш ". Почуяв погибель, испуганно заржала лошадь. Оруженосцы, бледные, непослушными языками вторили слова молитвы.
Голос Гуго Фальштейна оборвался… Дико кричала и билась в огне рыцарская лошадь. Внезапно наступила тишина.
Косоглазый с недоброй улыбкой посмотрел на старейшину, тот чуть заметно кивнул головой.