— Ты прав, — медленно процедил киммериец, повернувшись к Жуку, — это не зверь. Опять какая-то магия!
— За что нам такая напасть? — почесал бороду Сципион.
Конан развел руками:
— Откуда мне знать, Нергал мне в кишки!
У него уже зародились определенные подозрения, но он считал, что другим знать об этом не следует. Наверняка последствия ночи на шабаше духов! Клешни нацеливались, скорее всего, на него одного, но боги вновь помогли варвару.
Глава третьяХрустальный шар разлетелся вдребезги, ударившись о стену. — Они поистине демоны! — Краутвурст был вне себя от ярости.
Колдун потратил столько сил, чтобы вызванный его чародейством монстр расправился с этими наемниками, но все получилось совеем не так, как было задумано. Наблюдая в своем шаре картину схватки, он не мог ничего сделать, чтобы помочь чудовищу уничтожить этих ублюдков. Кто-то из них смертельно опасен для мага. Надо торопиться, иначе будет плохо, совсем плохо!
Он быстро собрал свои колдовские принадлежности в дорожный сундучок и, заперев дверь комнаты, которую снял в постоялом дворе под звучным названием «Благородный немедиец», кубарем скатился по лестнице. Скорей, скорей, иначе будет поздно…
В каждом городе есть кварталы, где обитают люди, Живущие не совсем в ладах с законом. Контрабандисты и торговцы всяческим зельем, мелкие воришки и крупные скупщики краденого, нищие и ночные грабители — все они находят там приют. Гвардейцы Золотого Леопарда и городские стражники время от времени наведываются туда, кое-кого арестовывают и бросают в тюрьму, кое-кто получает свою долю плетей, на потеху толпе, но улов обычно небогат — те, кого искали, проваливаются как сквозь землю, а когда, бряцая латами и провожаемые проклятиями, солдаты уходят, жизнь в этих кварталах продолжается, как и прежде, по своим законам и правилам.
В былые время король Гариан распорядился вытащить всех из лачуг и снести квартал, позоривший столицу королевства своим существованием. Тан и сделали: жителей выгнали за стены города, а ветхие дома разрушили и устроили на том месте новый городской рынок. Прошло некоторое время, и вокруг рынка вновь стали лепиться одна к другой причудливые постройки, вновь откуда-то появились нищие, открылись публичные дома, притоны для игры в кости и такие, где можно было воскурить вендийский порошок — все возвратилось на круги своя с той же неизбежностью, с какой за зимой приходит весна. Теперь, по прошествии нескольких лет, обиталище темного люда не отличалось от подобных в других столицах. И названия у всех этих кварталов соответствующие — Пустынька и Свалка в далеких заморанских городах Шадизаре и Аренджуне, Гадюшник в еще более далекой туранской Шангаре, Гнилое Пузо в Нумалии или Дикое Поле здесь, в Бельверусе.
Краутвурст пробирался по кривым улочкам Дикого Поля, пытаясь отыскать таверну «Хромой волк», где он когда-то нашел исполнителей для одного темного дельца. Он поплотнее запахнулся в коричневый плащ, чтобы не выделяться среди бродившего вокруг люда пестротой своих добротных одежд.
— Дай монетку! Дай! — загнусавил рядом голос.
Колдун повернулся и увидел босоногого, в лохмотьях, нищего, протягивавшего к нему скрюченную и синюю от холода руку.
— Монетку заработать надо, — рявкнул он на него, — проведи к «Хромому волку».
— Нет уже «Хромого волка», господин хороший, — прогнусавил нищий. — Но я могу тебе посоветовать другое место.
— Почем ты знаешь, что оно мне подойдет? — усмехнулся колдун.
— Благородный господин в таких сапогах, наверное, не вендийскую смесь ищет? — глядя на него слезящимися глазами, ответил нищий. Почуяв наживу, он приободрился. — Тебе ведь надо лихих людей найти?
— Что ты ходишь вокруг да около! — рявкнул на него Краутвурст. — Если знаешь таких, то пошли, да побыстрее. У меня времени в обрез!
Нищий подобрал полы одеяния, которое раньше, судя по остаткам шитья, было камзолом богатого человека, и засеменил куда-то вбок, сделав Краутвурсту знак следовать за собой. Помедлив мгновение, колдун двинулся за нищим в грязный переулок, образованный двумя рядами домов, кое-как сложенных из больших каменных блоков. Дойдя до здания, узкого, как башня, его спутник постучал в старую закопченную дверь, оставшуюся, наверное, с прежних, еще до гариановских времен от какого-то другого дома, сгоревшего на пожаре.
— Кто там? — рявкнул в зарешеченное окошко грубый голос.
— Хемниус здесь? — прогнусавил нищий. — Тут до него человек.