— Отведите их в караульную и заприте! — распорядился рыжебородый. — Завтра решим, что с ними делать.
— Ты хоть скажи, почему меня схватили? — спросил варвар, хотя уже начинал догадываться, в чем дело.
— Он еще спрашивает! — подтвердил его догадку офицер. — Разве похищение почтенного торговца не основание, чтобы судья разобрался с тобой по всей строгости?
За спинами солдат Конан заметил усмехающегося Краутвурста. «Нергал мне в кишки! — выругался про себя варвар. — Надо было зарезать этого шакала еще в Бельверусе! Еще и шапку мою напялил, гад, — он увидел на колдуне шапчонку, которую купил, чтобы больше походить на торговца. — Влип я с этими доказательствами! — ругал он себя. — Теперь вот надо думать, как спасти собственную шкуру».
Конечно, киммериец мог сказать офицеру, что лысый ублюдок вовсе и не купец, каким себя выставляет, но вряд ли бы это помогло. В любом случае его самого никто не собирается отпускать до завтра, а пока и колдун находится под арестом, есть время что-нибудь придумать. Вздохнув, варвар позволил отвести себя в подвал длинного каменного здания рядом с храмом. Лязгнул засов кованой двери, и Конан остался один в крошечной камере с узкой щелью вместо окна и ворохом слежавшейся соломы на полу. Цепей на руки и на ноги ему не надели, и это вселяло некоторую надежду на будущее.
За свою жизнь киммериец столько раз сидел за решеткой, что очередной арест не выглядел в его глазах сверхнеобычным происшествием. Если избрал подобный образ жизни, будь готов, что соломенная подстилка подземелья будет частенько заменять мягкие перины постоялого двора или ночлег у костра под пологом леса. Важно, чтобы на этой подстилке не застрять надолго или, что еще хуже, не отправиться на плаху — а таким образом могло закончиться почти каждое заключение. Когда-то киммерийцу удалось избежать уже наброшенной на шею петли.
Конан почесал шею, вспоминая Зингару и удачно подвернувшегося товарища по несчастью. Если бы не один из вождей заговорщиков Сантидио, которого собирались повесить одновременно с варваром, то сейчас было бы некому предаваться воспоминаниям.
«Завтра, если не удастся вырваться отсюда, — размышлял Конан, — меня и колдуна поведут к судье. Скорее всего, ни один из нас не сможет ничего доказать. Тогда обоих оставят в тюрьме до тех пор, пока не выяснят, кто мы такие. А стоит рассказать правду об этом шакале, нас непременно потащат в Бельверус для допроса в застенках Золотых Леопардов. Дело может оказаться очень громким, я в его водоворот затянется столько народу, что вряд ли и мне самому удастся уцелеть».
Киммериец сомневался, что Краутвурст сможет использовать свое колдовское умение и сбежать. Он тщательно обыскал его и не оставил никаких амулетов, а без помощи заговоренных предметов не всякий маг сумеет что-либо предпринять.
«Интересно, куда посадили этого ублюдка? — поду, мал варвар. — В таком маленьком городке не может быть двух тюрем. Значит, он где-то рядом».
Конан подошел к двери и тщательно ощупал ее. Неплохая работа! Даже могучие мускулы киммерийца ничего не смогут сделать с этой дубовой, окованной железными полосами преградой. Скудного ночного света, пробивавшегося сквозь щель, вполне хватало для того, чтобы осмотреть каменную кладку — глаза варвара видели в темноте не хуже, чем у кошки. Все было сделано крепко и надежно, с немедийским тщанием и аккуратностью: плиты основательно пригнаны друг к другу, а между ними нет и намека на малейшую щель.
«Чтоб вас Нергал сожрал! — выругал Конан ни в чем не повинных строителей дома, — Экие старательные попались! Ну, видно, судьба такая — придется переночевать здесь».
Он подоткнул солому поудобнее и, завернувшись в плащ, заснул спокойным и крепким сном. Если не остается ничего другого, имеет смысл как следует выспаться.
Наутро киммерийца разбудил грохот топочущих ног, крики, лязг засовов. Он сел и с хрустом потянулся, разминая мускулы после сна. В камере было уже достаточно светло. Варвар подошел к двери и, приложив к ней ухо, попытался разобраться, что же вызвало переполох. Толстая створка заглушала звуки, и, кроме шума, варвару ничего не удалось расслышать. На улице тоже раздавались крики и звон железа. Конан подпрыгнул и. ухватившись за край кладки, подтянулся на руках к узкому оконцу.
К его разочарованию, он увидел только камня мостовой и пробежавшие по ним ноги, обутые в подкованные железом сапоги. С сожалением вздохнув, киммериец спрыгнул вниз и стал ждать, поскольку ничего другого не оставалось.
Ожидание не затянулось. Скоро он услышал лязг засова. Дверь заскрипела, открываясь.
— Выходи! — грубо приказал стражник.
Варвар вышел. Трое солдат повели его наверх, подталкивая в спину концами алебард, и втолкнули в помещение, где за столом сидел плюгавый человечек в черном бархатном камзоле и шляпе с пером. Человечек что-то писал в большом фолианте и, заметив киммерийца, поднял голову.
— Пусть посидит, — указал он солдатам на скамью, стоявшую у стены.
«Судья», — решил варвар и сел, с любопытством оглядывая комнату.
Двое стражников встали по бокам от киммерийца, настороженно наблюдая за ним, готовые при малейшем подозрении пустить в ход оружие. Снаружи послышался грохот шагов, В комнату влетел рыжебородый офицер. Его лицо раскраснелось, как после долгого бега, он шумно дышал и вытирал лоб куском ткани необъятных размеров.
— Не нашли! — сообщил он плюгавому человечку. — Нигде нет, все обыскали. Как он сумел выйти через закрытую дверь?
«Похоже, я ошибался, — хмыкнул варвар. — Колдунишка-то слинял, по всей видимости».
— Во всем виноваты вы, лентяи! — заорал, приподнявшись из-за стола, человечек. — Пошли всадников, пусть ищут в округе! Он не мог далеко уйти.
«Хм! — усмехнулся про себя варвар. — Искала бабуля, где ветры задули!»
— Ты кто такой? — обратился к киммерийцу судья.
— Меня зовут Ниун, — Варвар не собирался называть свое настоящее имя, мало ли как дело сложится…
— Кто твой господин?
— Никто, — пожал плечами киммериец. — Я сам по себе, добываю пищу и кров тем, что нанимаюсь на службу к нобилям.
— Почему ты похитил почтенного человека и вез его в мешке?
— Нашли почтенного человека! — усмехнулся Конан, подмигивая судье, — Он такой же бродяга, как и я Нергал ему в печень! Проигрался мне в кости и сказал, что в Нумалии у него есть деньги, там он расплатится. Вот я и поехал с ним.
— Врешь! — закричал на него плюгавый, — В Нумалию ведет другая дорога.
— Я не местный, — скроив простодушную мину, ответил варвар, — заблудился, наверное.
— Ты мне лжешь! — стукнув кулаком по столу, снова заверещал плюгавый. — Придется отправить тебя в столицу, там с тобой разберутся.
Варвару в общем-то это и было нужно. Из местной тюрьмы убежать вряд ли удастся, а за три дня пути к столице случаев обмануть охрану может представиться сколько угодно.
— Твоя воля, почтеннейший, — усмехнулся он.
К досаде киммерийца, рассчитывавшего, что руки просто свяжут, его повели к городскому кузнецу. Напевая себе под нос развеселенький мотивчик, мастер, будучи уже с утра под хмельком, расторопно заковал варвара в ручные и ножные цепи. Правда, Конан, пользуясь его и стражников беспечностью, сильно напряг мускулы на запястьях, пока кузнец надевал ему обручи.
Эта уловка позволила получить некоторую свободу Для рук. Самое главное, что он успел сделать в кузнице, — это, воспользовавшись тем, что стражник на мгновение отвернулся, стащить со стола кузнеца обломок стальной спицы. Варвар зажал железку между двух пальцев, а потом незаметно засунул себе за отворот сапога. Пригодится!
Варвара посадили на коня, замкнув цепь на ногах Конана под брюхом жеребца. Сопровождаемый тремя Солдатами, киммериец направился обратно по дороге, |Которая привела его в этот городишко. Судья приказал Стражникам не спускать глаз с арестанта и непременно Доставить в столицу, чтобы там в городской тюрьме с этим бродягой разобрались как следует, потому что вызывает он серьезные подозрения.