– Вы полагаете, существует некий психологический фактор?
– Не исключено, – ответил Фландерс, – как не исключено и вмешательство.
– Вмешательство? Чье?
– Затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Но я уже давно одержим этой мыслью, и не только в связи с последними событиями. Столетие назад с нашим миром что-то произошло. До тех пор наблюдался медленный прогресс, почти не менялся образ мыслей. И вдруг мелко семенившее человечество двинулось вперед семимильными шагами. Люди изобрели автомобиль, телефон, кино, летательные аппараты. Появились радио, телевидение… И четверти века не понадобилось, чтобы классическая физика уступила место новой форме мышления. Человеческий разум принял свое невежество как должное, столкнувшись с атомом и электронами. Появились такие науки, как атомная физика, квантовая электроника. Физики вдруг набрались храбрости и заявили, что не знают, почему электроны ведут себя именно так, а не иначе.
– Вы хотите сказать, – прервал его Виккерс, – произошло нечто, что сбило человека с его пути? Но так случается не впервые. Был Ренессанс, и была Промышленная революция.
– Я не утверждаю, что это произошло впервые, – ответил Фландерс. – Я только сказал, что это имеет место. Тот факт, что нечто подобное уже случалось, только доказывает некую закономерность. Значит, мы являемся свидетелями какого-то явления. Но кто пришпорил выдохшуюся лошадь цивилизации и заставил ее галопом рвануться вперед, да так, что она, не выказывая усталости, не снижает скорости уже добрую сотню лет?
– Вы говорите о вмешательстве, – сказал Виккерс. – И дали волю своей фантазии. Может, вы думаете, что это какие-нибудь марсиане?
Фландерс отрицательно покачал головой:
– Нет, не марсиане. У меня возникла более общая идея.
Он указал сигаретой на усеянное звездами ночное небо.
– Там должны находиться неисчерпаемые источники знания. Повсюду в этом пространстве, окружающем нашу Землю, должны жить разумные существа, об уровне развития их науки мы можем только догадываться. Какая-то часть знаний, которыми они располагают, может оказаться полезной людям Земли.
– Вы имеете в виду пришельцев?
– Нет, – ответил Фландерс. – Я считаю, что источник знания ждет нас на месте. Ждет, пока мы сможем добраться до него.
– Но звезды слишком далеко…
– Не исключено, что нам не понадобятся ракеты. Нам не придется летать, а мы сможем попасть туда с помощью разума…
– Телепатия?
– Возможно, это ближе к действительности. Разум, который исследует и ищет; разум, который пытается вступить в контакт с другим разумом. Если телепатия существует, то расстояния роли не играют – полмили или световой год, какая разница? Разум не подчиняется физическим законам, а следовательно, может путешествовать со сверхсветовой скоростью.
Виккерс смущенно засмеялся – он почувствовал, как по затылку ползут невидимые мурашки.
– Вы шутите, – сказал он.
– Возможно, – согласился Фландерс. – Наверно, я просто эксцентричный старик, любящий побеседовать с человеком, который не очень смеется над его словами.
– А имеются ли какие-либо доказательства применимости и пользы знаний, о которых вы говорили? Ведь они могут оказаться чуждыми для нас, потребуют иной логики мышления, будут касаться иных проблем и использовать иные понятия, которые мы не в состоянии осмыслить.
– В основном вы правы, – сказал Фландерс. – Придется прибегнуть к какому-то отсеву. Но среди плевел окажутся и зерна. Так, например, если будет обнаружено средство, исключающее трение, появятся вечно работающие машины, появятся…
– Минуточку! – нервно воскликнул Виккерс. – К чему вы клоните? Почему вы говорите именно о вечно работающих машинах? У нас они уже появились. Утром я говорил с Эбом…
– А! Вечмобиль… Именно его я и имел в виду, мистер Виккерс.
Глава 11
Еще долго после ухода Фландерса Виккерс сидел в своем кресле и курил, рассматривая кусочек неба между оградой и крышей террасы… Он видел бесчисленные блестки звезд и думал, как трудно, да и вообще возможно ли оценить расстояние между ними и время, необходимое, чтобы его преодолеть.
Фландерс был старым человеком, и его потертый пиджак, деревянная трость и изысканная манера речи наводили на мысль о былых временах. Мог ли он знать и знал ли о том, что накоплено на далеких звездах?
Подобные разговоры мог вести любой мечтатель. Что он еще сказал? Что-то о вмешательстве. Но все его рассуждения носят отвлеченный характер. Фландерс ищет в них убежища от действительности. Туманные рассуждения помогают ему забыть об унылом существовании.