Книгу будет не так просто прочесть. Опять же претенденты, наверное, донимают.
Не ровен час компетентные органы заявятся и отнимут, книга-то краденая.
Если рассудить трезво, то при тех или иных обстоятельствах вы все равно ее потеряете. Бессмысленно надеяться на иное. А так получите кругленькую сумму на очень симпатичный счет, который я уже открыл на ваше имя в Австрийском банке, и живите где-нибудь в райском уголке в свое удовольствие. Ни о чем не беспокойтесь и занимайтесь историей. Ведь, ей-богу, заслужили, Станислав Валерьевич.
— Все-таки странно, что вы пришли ко мне с подобным предложением. Ведь вы же знаете, что я не занимаюсь продажами антиквариата.
— Ничего странного. К вам все равно придут. Не я, так другие. И в конце концов вы решитесь продать книгу. Но разве можно доверять незнакомым людям в таком щепетильном деле? А меня вы хорошо знаете. Может, лично мы знакомы не много, но зато как коллекционера… Моя репутация должна быть вам очень хорошо известна. Может, вас пугает сумма, которую я готов заплатить? Это пустое. Унижать хорошего ученого ничтожной суммой за вещь, которая в его глазах бесценна, — это глупо. Больше вам никто не предложит. Это все пустые разговоры, что кто-то заплатит больше, уж поверьте мне.
— Жаль, что у меня нет книги.
— Я понимаю, наверное, вам нужно посоветоваться с компаньонами, — не отступал коллекционер. — В таком деле без помощников никак нельзя. Я вас не тороплю.
Посоветуйтесь. Надо как следует взвесить все «за» и «против». Сегодня вечером я позвоню вам.
— Евгений Борисович, вы зря теряете время. У меня нет книги, и в ближайшем времени я не надеюсь ее получить.
— Не спешите говорить «нет», Станислав Валерьевич, — медленно сказал коллекционер.
— Бывают такие предложения, которые сколько раз не обдумывай, а сказать все равно лучше «да».
— Вы мне угрожаете? — улыбнулся профессор и поднял брови.
— Да, Станислав Валерьевич, — обреченно вздохнув, подтвердил коллекционер, — угрожаю. А как же без этого. Если дела обстоят очень серьезно, то я не имею права скрывать это от вас. Может, вы просто не до конца понимаете всей важности вопроса? Так спешу вас уверить, что вопрос очень важен.
Речь идет буквально о жизни и смерти.
— Нет-нет, я все прекрасно понимаю, — так же обреченно вздохнул профессор.
— И знаете, я только что взвесил все, что получу и что потеряю.
— И что же вы мне ответите?
— А идите-ка вы в… — профессор поднял вверх руку на манер Ленина, — к проктологу. Он дорогу знает. Извините, любезный, у меня лекция.
— Жаль, — сказал коллекционер.
Евгений Борисович поднял шляпу, чуть поклонился и, развернувшись, пошел к машине, которая все это время ехала чуть позади.
Поднимаясь на второй этаж, профессор не мог не думать о только что состоявшемся разговоре, и он ему очень не нравился. Коллекционер был слишком уверен, значит, точно знал, что книга может появиться именно сегодня. Это очень плохо. Если раньше были всего лишь прозрачные намеки на будущее, то теперь…
Не так важно, что коллекционер приходил с угрозами. Может, и существовал сумасшедший миллионер, готовый заплатить железнодорожный вагон денег за книгу, которая не существует. Важно, что заинтересованных сторон стало больше. Важно, что угроза была открытой. Значит, близится кульминация.
Вернувшись после лекций в свой кабинет, профессор начал готовиться к классному часу по монголо-татарскому нашествию в соседней школе. В распоряжении университета была сравнительно небольшая коллекция холодного оружия и женских украшений, но для учеников восьмого класса этого будет вполне достаточно, считал профессор. Ведь главное было не поразить воображение школьников роскошью, а заронить зерно интереса к истории. Честно говоря, профессор все мог собрать и завтра, перед классным часом. Он занялся этим сегодня, чтобы выбить, отодвинуть на задний план те мысли, что роились у него в голове, от которых он уже не первый день не мог отделаться. Он думал об этом каждую минуту.
В дверь постучали, и она тут же распахнулась. В кабинет вошла возбужденная Зинаида Алексеевна, библиотекарь. Профессор на секунду растерялся, но тут же вспомнил причину, по которой к нему пришла эта статная шестидесятидвухлетняя дама, и ему стало стыдно.
— Станислав Валерьевич, вы так и не позвонили в Министерство образования, — сказала Зинаида Алексеевна.