Смутился молодец, как маков цвет стал.
— Вот что, сердешный, возьми-ка эти деньги обратно. Сам знаешь, сегодня вечерки не будет. А если ты по какому-либо другому делу меня задарить задумал, так знай: у казачек за деньги любовь не покупают, отличиться надо…
Вскоре такая возможность представилась. За храбрость в боях у Ханкальского ущелья рядовой Толстой был весьма хвалён и произведен в офицеры. Весть эта быстрее ветра донеслась в станицу. Сюда же на отдых после боевых операций заявился и сам герой.
В воскресенье Зина пришла на вечеринку, но не одна, а вместе с курчавым парнем — тем самым, который этим же летом, будучи на Тереке, в ночном дозоре выследил переплывшего с неприятельской стороны на срубленном дереве абрека Юсуп-хана и полонил его.
Увидев Левушку, Зина что-то шепнула курчавому, оставила его и подошла к опечалившемуся Толстому, сказала:
— Пойдем, по станице побродим.
Во время прогулки она объяснила: «Люб ты мне, а замуж за тебя не пойду. Хотя вы, барин, и тот, курчавый, — оба джигиты, но ведь ты не казак, не нашего роду-племени…»
ДАРЕНАЯ ХАТА
— Как сейчас помню, — сказала мне бабушка Ярославна, — фамилия его — Толстой. Звали Левушкой. По характеру он душа человек был. Как-то по весне влюбился этот служивый в молодую казачку и стал за нею ухаживать. На посиделки по вечерам ходил, любовался девушкой. В садах бывал, вместе кисти виноградные резали.
Однажды назначил он ей свидание. Молодые простояли у пруда до самой зорьки: он всё руки́ ее просил. Девушка вроде бы согласилась стать женой молодого барина. Обрадованный желанным словом казачки, Толстой на другой же день лесу накупил, плотников нанял и начал хату строить, чтобы счастливо зажить под одной крышей с красавицей Зиной. Еще бы малость времени — и дом отстроил. А она передумала и согласие дала на помолвку с Лукашкой, отчаянным и озорным парнем. Казаки-то этого станичника Урваном звали, потому что он тонущего паренька из Терека «урвал», выхватил.
Узнав про измену, Левушка помрачнел. Вскоре его в Старогладковской не стало: барин оставил свою службу и в Москву укатил.
Станичники, бывало, соберутся, сядут на бревна и обязательно про него загутарят.
— Ишь ты, барин-то всё собирался в казаки записаться, — говорил дед Ярослав. — Не суждено, стало быть, ему казаком заделаться. Хату свою недостроенную не то чтоб какому богатею за хорошие деньги продать, а он возьми да и подари ее. И кому? Самой что ни на есть бедной вдове Федорке…
И поныне многие здешние старожилы помнят еще то место, где дареная хата стояла.
РОЖДЕНИЕ ПЕСНИ
В 1909 году в школу станицы Червленой пригласили глубокого старика Милованова.
— Дети, — обратился он к ребятам, — школа, в которой вы учитесь, построена в честь Михаила Юрьевича Лермонтова. И стоит она как раз на том месте, где был небольшой домик казака Догадина. А в домике вот что произошло. Тогда на Кавказе шла война. Долго не возвращался из боевого похода хозяин. Встревоженная этим молодая его жена наклонилась над колыбелью и стала причитать, жалуясь на тяжелую казачью долю — бесконечные боевые походы с постоянным риском для жизни.
Причитания Дуняши Догадихи слышал квартирант, и они глубоко запали ему в душу.
Как-то казачка ушла в сады. Ребенок проснулся и заплакал. Лермонтов подошел к люльке и начал убаюкивать малыша. Напевал, постоялец слагал стихи. И было в них много из того, о чем пела Дуняша. Так над зыбкою младенца родилась знаменитая лермонтовская казачья колыбельная.
