— Ну ладно, — пробормотал Асакава, — Что это за коллекция, я понял. Но с чего ты взял, что здесь обязательно окажется нужный нам человек?
— Я не говорил, что обязательно! Но степень вероятности очень высокая. Смотри, сколько мужик работы провернул, сам понимаешь — хоть кого-нибудь, да найдем. Хотя конечно, экстрасенсы, способные проецировать мысли на телеэкран, просто так на дороге не валяются. Более чем солидные ребята. С такими способностями, хочешь, не хочешь — а на глаза попадешься. Так что, Миура со своей сетью вряд ли мог такой случай прошляпить.
Да, возможность есть, приходится признать… — подумал Асакава и почувствовал большее рвение к работе. — Кстати, а почему ты дал мне именно шестидесятые годы? — поинтересовался он, оторвавшись от чтения.
— А ты помнишь, там телевизор был? Старье порядочное — такие были в ходу, когда ТВ только начиналось — как раз в пятидесятые и в начале шестидесятых.
— Ну и что? Это же не значит…
— Да ты достал уже! Сказано же тебе, воз-мож-но!…
И действительно, что толку кипятиться? Нет, оно конечно понятно… Времени мало, а папок — глаза разбегаются. Будешь тут спокойным!
Но тут на одной из страниц мелькнуло название Идзу-Осима.
— Оп, есть одно! — радостно заорал Асакава, как будто самому черту голову снес.
Рюдзи вздрогнул, обернулся и заглянул в его папку.
…Идзу-Осима, г.Мотомати. Сёко Тода, 37 лет. Фотоотпечаток сделан 14 февраля 1960-го. Черно-белый снимок — как будто молния на темном фоне. Комментарий: «Было предложено спроецировать на пленку изображение креста, в результате был получен данный отпечаток. Следов подделки не обнаружено».
— Ну, что думаешь? — дрожа от волнения, Асакава ждал реакции Рюдзи.
— Хм… Возможность не отрицаю. На всякий случай, адресок запиши, — отозвался Рюдзи и уткнулся в свою папку. Асакава был настолько доволен скорой находкой «чего-то похожего», что более чем скупая реакция Рюдзи его попросту взбесила.
Прошло уже два часа, но никакой другой женщины из Идзу не попадалось. Много было респондентов из Токио, Канто и окрестностей. Тэцуаки принес чаю, промямлил что-то, то ли с участием, то ли с иронией, и снова удалился. Работа пошла медленнее. Подумать только — двух часов не хватило, чтобы просмотреть данные за год.
Наконец Асакава покончил с шестидесятым годом и, прежде, взяться за шестьдесят первый, мельком взглянул на Рюдзи. Тот неподвижно сидел на полу скрестив ноги и уткнувшись носом в папку. Уж не задрых ли опять? — подумал Асакава и уже хотел толкнуть его, но Рюдзи вдруг шевельнулся и изнеможенным голосом произнес:
— Жрать хочу, помираю. Сгоняй, купи бэнто[6] и чаю, что ли… А заодно закажи номерок в «Пансион Солейл».
— А это что такое?
— Как что? Пансион, который мужик этот содержит.
— Это я понимаю, но чего ради мне с тобой тут…
— Брезгуешь, да?
— Ну, во-первых, не время мне в пансионах прохлаждаться…
— Даже если мы, предположим, женщину ту и найдем, то до Идзу сегодня все равно не доберемся. Так что, не лучше ли поспать хорошенько, силенок набраться?
Мысль о том, что придется ночевать с Рюдзи в пансионе, признаться, не слишком обрадовала его, но делать было нечего, и Асакава, договорившись с Миурой о сегодняшнем ночлеге, покорно «сгонял» в магазин за бэнто, которые они вдвоем поглотили, запив чаем «улунг». Семь часов вечера, мимолетный отдых…
Руки были совершенно ватные, плечи ныли. Асакава снял очки, чтобы дать отдых воспаленным глазам. Но теперь ему приходилось держать документы перед самым носом, чуть ли не облизывая страницы. Чтобы ничего не упустить, приходилось неимоверно напрягаться, и чрезмерная усталость тут же дала себя знать.
Девять вечера… Почти гробовую тишину хранилища нарушил дикий вопль Рюдзи.
— Ага, есть! Вот она, зараза!
Увидев заветную папку, Асакава тут же подсел к Рюдзи, снова нацепил очки.
«… Идзу-Осима, местечко Сасикидзи. Садако Ямамура. Десять лет. Конверт с фотопластиной распечатан 19 августа 1958-го. Было предложено спроецировать на диапозитив свое имя, получен следующий результат. Аутентичность изображения не вызывает сомнений». Приложена фотография: на черном поле иероглиф яма(гора). Эта картина показалась Асакаве знакомой.