<p>
Но зуд воспоминаний превратился во внезапный острый удар. Он знал, что говорил что-то такое, хотя теперь казалось, будто он говорил это в совершенно другом месте и времени. Удар воспоминаний принес с собой залитый солнцем весенний лес, цветущий багряник и лицо Энн – нечеткое и помертвевшее, уставившееся на него со страхом, ужасом и гневом. Откуда-то сверху.</p>
<p>
- Прости меня, - сказал он. – Я не хотел пугать… Знаешь, что-то будто играет с моей памятью.</p>
<p>
- Паратипичное поле, - Энн выжидающе уставилась на него.</p>
<p>
- О! – произнес Мордион.</p>
<p>
Она права. Оба поля были чрезвычайно сильны, а одно из них – невероятно тонкое – так ловко скрывало себя, что через несколько недель он полностью забыл о нем.</p>
<p>
- Я попался в него, - признал он. – Что касается… что касается того, что я говорил о Челе. Что ж, мне никогда в жизни не приходилось ни о ком заботиться…</p>
<p>
Он остановился, потому что теперь, когда Энн заставила его осознать неправильность своих воспоминаний, он понял, что это не совсем так. Когда-то где-то он заботился о ком-то – о нескольких ком-то; о детях, как Чел. Но этот удар воспоминаний причинял такую боль, что он не был готов думать об этом. Разве что ради того, чтобы быть честным с Энн.</p>
<p>
- Это не совсем правда, - признал он. – Но я знал, как это будет. Он может быть настоящей мелкой чумой.</p>
<p>
Чел как раз в этот момент бросил под ноги Энн кучку своих сокровищ, крича, чтобы она посмотрела на них. Энн засмеялась.</p>
<p>
- Вижу, что ты имеешь в виду!</p>
<p>
Она присела рядом с Челом и изучила деревянный меч и бревно, которое походило на крокодила (дракона, настаивал Чел), и потрогала пальцем камни с дырками. Когда она изучила куклу, которую Мордион одел в кусок, оторванный от его мантии, она поняла, что одобряет Мордиона гораздо больше, чем ожидала. Мама пыталась оставить ее дома отдохнуть, но Энн ушла, чтобы найти Чела и приглядывать за ним. Для нее стало потрясением обнаружить, что Мордион уже занимается этим. Однако она должна была признать, что Мордион действительно старается. Всё еще оставались странные – и пугающие – вещи, связанные с ним. Но отчасти дело было в его внешности, а остальное, возможно, являлось воздействием паратипического поля. Из-за этого поля всё становилось странным.</p>
<p>
- Вот что я скажу тебе, Чел, - произнесла она. – Давай мы с тобой погуляем и дадим Мордиону выходной.</p>
<p>
Будто она подарила Мордиону подарок. Улыбка осветила его лицо, когда она встала и повела Чела прочь. Чел кричал, что знает настоящее место, куда можно пойти.</p>
<p>
- Мне не помешает выходной, - сказал он, заглушаемый криками.</p>
<p>
Это было прочувствованно. Энн подумала, что не заслуживает такой благодарности, потому что знала: в качестве подарка это не намного лучше, чем бревно, похожее на крокодила.</p>
<p>
Как только Энн увела Чела из поля зрения, Мордион вместо того, чтобы снова приступить к дому, сел на один из гладких коричневых камней под сосной. Он откинулся на шероховатый, клейкий ствол, чувствуя себя так, словно у него в течение многих лет не было выходных. Смешно! Столетия полужизни в стазисе – все равно, что длинный сон. Он был убежден, что ему снились сны – кошмарные сны. И в одном он был твердо уверен: он страстно желал каждым фибром своей души стать свободным. Но то, как он чувствовал себя сейчас – физически и морально уставшим – точно было результатом заботы о Челе.</p>