Пьер присел на диван в просторной комнате, служившей одновременно кухней и гостиной – новшество, которое вызвало насмешки со стороны Сидони и Фердинанда Лавиолетта. Щенок пристроился у ног хозяина, а тот погрузился в мрачные мысли. Как бы то ни было, план примирения был им уже составлен: как только Жасент пройдет мимо их дома, направляясь к деду, он тут же оденется и будет ждать ее возвращения, чтобы вместе с ней отправиться на ферму семьи Клутье.
«Я настою на том, чтобы мы пошли вместе, а там, в присутствии родителей, она и сама сделает вид, будто никакой ссоры не было!»
Пьер не сомневался, что сумеет задобрить свою красавицу-жену. На душе у него стало спокойнее, и он на мгновение закрыл глаза. Но тут Томми залился таким громким и радостным лаем, каким встречал только членов семьи. Минута – и кто-то дважды стукнул в дверь, а потом и вошел.
– Жасент! Пьер! Добрый день! – послышался голос Сидони, сопровождаемый тоненьким детским смехом.
Пьер поспешил навстречу гостьям. Он забыл причесать свои кудри и был одет в толстую шерстяную кофту, потертую на локтях, и бархатные брюки; на ногах у него были домашние мягкие туфли. Взглянув на него, свояченица, уделявшая много внимания собственным нарядам, поджала губки.
– Не помешала? – спросила она. – А где Жасент?
– У Матильды.
– В твой выходной?
– Слишком долго объяснять. Ей нужно навестить пациента, брата Матильды. Здравствуй, Анатали!
Девочка вертелась на месте, заливаясь громким смехом, в то время как щенок, тявкая, прыгал вокруг нее. Она была в теплом пальтишке с капюшоном, и ее щечки порозовели от холода.
– Здравствуй, дядя Пьер!
Сидони сняла свою куртку на меховой подкладке и фетровую шляпку и с любопытством покосилась на заварочный чайник, стоящий на столе.
– Пить хочется… Угостишь меня чаем?
– Конечно! Располагайтесь, будьте как дома! Если нам повезет, скоро придет Жасент. Надеюсь, на ферме всё благополучно?
– Да, вполне. День сегодня солнечный, и Анатали захотелось прогуляться. Ее ничем не испугаешь – ни снегом, ни холодом!
– Там, где она росла, ее не баловали, – заметил Пьер. – Видела бы ты, в чем она, бедняжка, была одета в тот холодный вечер на мельнице!
Девочка слушала разговор взрослых, гладя щенка. Ей тоже запомнился тот вечер, когда случилось нечто невероятное. Посреди заснеженной улицы, залитой лунным светом, появилась красивая дама, и сразу всё изменилось. Дама сказала мельнику местечка Сент-Жан-д’Арк, что хочет забрать Анатали с собой. Девочка была еще слишком мала, чтобы запомнить подробности, но та сцена запечатлелась в ее памяти, и она знала, что не забудет ее, пока жива.
– Мне у них было плохо, – тихонько проговорила малышка, подходя к Пьеру. – Там, на мельнице!
– В той семье, которая тебя приютила, – уточнила Сидони сочувственным тоном. – Они хорошо тебя воспитывали, Анатали. Ты выросла большая, крепенькая и очень даже не глупая.
– Мсье кюре был добрый, – продолжала рассказывать девочка. – А на мельнице меня обижали. Сильвестр говорил плохо про маму!
Последнее слово, произнесенное с особой, жалобной интонацией, пронзило умы и сердца взрослых. Ни Сидони, ни Пьер не проронили ни слова, ожидая новых откровений.
– Он говорил, что никто за мной не придет – никогда, и они тоже не могут меня оставить, раз им за это не платят.
Умолкнув, Анатали обняла щенка и прижала его к груди. Растроганная Сидони наклонилась, чтобы поцеловать племянницу в лоб.
– Все это в прошлом! Теперь ты живешь с нами и мы все очень счастливы. У тебя есть семья и родной дом. Бедная крошка! В день моей свадьбы, в начале лета, ты будешь подружкой невесты!
По лицу девочки было ясно, что она озадачена, даже если предложение и показалось ей очень заманчивым.
– Это означает, что я сошью тебе красивое платье с кружевами и бусинками, а в волосы вплету ленточки. В церкви ты будешь нести мою фату… Если, конечно, у меня будет фата. Будет играть музыка, всюду – белые цветы, и много-много гостей!
Пьер улыбнулся. Свояченица вслух мечтала о своем венчании; ей, конечно же, хотелось, чтобы оно было идеальным.
– Может, стоит позвать кого-нибудь из мальчишек Артемизы – в пару к Анатали? Такая юная подружка невесты, и вдруг – одна, без сопровождения? Это будет выглядеть не очень шикарно.
– Может, Матиаса? Ему пять лет! – воскликнула обрадованная Сидони. – Жаль только, что сыновья нашей соседки такие непоседы.
И она со вздохом присела за стол. Пьер налил ей теплого чаю, и она выпила его залпом.
– Нам еще нужно зайти к дедушке, – сказала Сидони. – Он обрадуется, когда увидит Анатали.