– Кто же в Сен-Приме ее не знает?
– По словам моей матери, вы с Матильдой часто встречаетесь. Окна ее дома выходят на церковь, и она много раз видела, как вы наведывались к знахарке.
Жасент сдержала обреченный вздох: в этой деревне от людских глаз ничего не скроешь! Она попыталась переменить тему разговора, предчувствуя, что сейчас последуют новые вопросы.
– Вам очень повезло с первой беременностью, мадам Эру. У вас нет ни тошноты, ни недомоганий.
– Я даже не знала наверняка, что уже в положении. Месячные у меня бывают нерегулярно, так что, почувствовав сегодня утром толчок в животе, я вскрикнула от удивления. Пока ты молода, дети даются легко… Кстати, мадам Дебьен, раз уж мы об этом заговорили: от вдовы Пеллетье я слыхала, что ваша несчастная сестра, Эмма, родила ребенка в шестнадцать лет! Я приéзжая, но когда только поселилась на улице Монтань, вся округа судачила о девице Клутье, которая утонула.
– Откуда вы родом, мадам? – спросила Жасент.
– Из Сен-Станисласа. Жить в Сен-Приме с Марселем мне нравится больше.
– Что касается моей сестры Эммы, лучше я сама вам все объясню. О том, что у нее есть дочь, мы узнали, когда Эммы уже не было в живых. Мне удалось разыскать девочку, и мои родители с радостью взяли ее на воспитание. Конечно, сплетникам рты не заткнешь… Эмма родила дочь вне брака, и нам неизвестно, кто отец малышки. Но я очень надеюсь, что у девочки не будет из-за этого неприятностей, когда она подрастет и пойдет в школу.
– Бедная крошка! – проговорила Орели Эру, удивленно округляя губы.
– Все ее беды уже в прошлом. Моя племянница теперь живет в кругу родной семьи, и мы не собираемся ее ни от кого прятать. В будущее воскресенье вы увидите ее на мессе!
С улицы донеслось пронзительное ржание. Жасент подбежала к окну. Ее изумлению не было предела: сквозь густой снегопад по улице ехала повозка. В нее был впряжен конь с отцовской фермы, Карийон, а правила им Сидони, сидящая на облучке.
– Боже мой, что еще случилось? – прошептала молодая медсестра.
Пациентка подошла к ней и тоже с любопытством посмотрела в окно.
– Кажется это ваша сестра, модистка.
– Да, это Сидони. Я вас провожу, мадам Эру. Заодно спрошу, как у нее дела.
Одевшись потеплее, женщины вдвоем вышли на улицу. Фердинанд Лавиолетт стоял на своем крыльце в наброшенном на плечи пальто и шапке, связанной из грубой шерстяной пряжи.
– О господи! Еще одно несчастье на мою стариковскую голову! – пронзительным голосом произнес он.
Орели Эру маленькими шажками, с опаской, засеменила вдоль ограды. Приличия не позволяли ей остаться и послушать, и она навострила уши, чтобы не упустить ни слова из разговора между сестрами.
– Что все это значит, Сидо? – удивленно спросила Жасент.
– Ты могла бы догадаться, – отвечала сестра, не слезая с повозки. – Я уезжаю с фермы и из деревни. Поселюсь в доме у своего жениха, благо намерения у нас с ним самые честные. А раз ты уже вышла, помоги мне занести в дом чемоданы! Потом нужно будет завести Карийона в сарай.
С этими словами Сидони угрожающе зыркнула на будущую мать, которая остановилась послушать их разговор, и та, бедняжка, вынуждена была уйти своей дорогой.
– Это твоя пациентка, надо понимать?
– Скорее всего, ненадолго. Больше она не придет, – шепотом ответила Жасент. – Она расспрашивала меня об Анатали – спасибо Брижит и ее сплетням!
– Хорошо, что мне не придется больше участвовать в семейных делах! Знала бы ты, Жасент, какое это облегчение!
– Сидо, ты не можешь так поступить! Уехать посреди зимы, тем более когда мама на восьмом месяце беременности! Да, мы с Пьером расстроились, но никто не собирался неделями на тебя дуться. А о дедушке ты подумала? Сидони, на него жалко смотреть! Ты заботишься о нем, он только и ждет, когда ты снова к нему заглянешь…
Сидони, помрачнев, сжала губы. Ей не хотелось расставаться с дедом.
– Но ты-то остаешься, и вы с ним живете по соседству, – вздохнула она. – Я уже не могу взять и все отменить: Журден ждет меня вечером в Робервале… Весной я смогу приезжать к деду по воскресеньям.
Жасент отшатнулась. Она была ошарашена. Да, временами найти общий язык с Сидони было трудно, и все же она привыкла к тому, что сестра всегда рядом. Они даже сохранили привычку за чашкой чая поверять друг другу свои мысли и вспоминать наиболее счастливые моменты.
– Сидо, умоляю, останься с нами, тут, в Сен-Приме! Журден поймет тебя, если ты передумаешь. Он так тебя любит! Я же буду совсем одна – ни Эммы, ни Лорика, ни тебя…
– У тебя есть муж и собака. Прости, я не спросила раньше – Томми поправился?