Он наклонился вперед, вцепившись в подлокотники.
— Теперь ты видишь, почему я не могу взять ее с собой? Почему хочу отдать ее тебе? Разорвать наши связи, пока не поздно? Ведь даже если я выживу и вернусь, я, вероятнее всего, уже не буду прежним.
— Уже слишком поздно, — неожиданно раздался нежный голос.
Головы друзей повернулись к двери. Там стояла Брианна с подносом в руках.
— Это уже давно слишком поздно, Эйдан, — продолжала она, подходя ближе и ставя поднос на столик около его кресла. — Поздно было уже с того дня, когда ты спас меня от разбойников. Тогда впервые переплелись наши судьбы, и теперь ты так же нужен мне, как я тебе.
— Ты не нужна мне, Брианна, — рявкнул он. — Мне никто не нужен!
— Я тебе не верю. Вспомни, что произошло в Виндермире, в гостинице. Забыл? Дэйн быстро встал с кресла.
— По-моему, разговор становится слишком личным. Я, пожалуй, пойду. Всего хорошего. Эйдан мрачно уставился на него.
— Что, оставляешь меня одного сражаться с этой фурией?
Его друг только ухмыльнулся в ответ:
— Думаю, это уравняет шансы. В ее пользу.
— Ты так считаешь? — крикнул Эйдан вслед Дэйну, поспешно отступавшему к двери. — Я могу сражаться против вас обоих! Вам меня не сбить с толку! Но Дэйн уже выскочил из комнаты. Веселый смешок. Эйдан обернулся к Брианне.
— Что смешного? — бросил он, свирепо глядя на нее.
— Ничего, милорд, разве что вы напоминаете мне лося, попавшего в западню, который отчаянно ревет о своей беде.
— Ни в какой я не в западне! И вовсе я не реву!
— Нет так нет. — Она пожала плечами и указала на поднос. — Вот тушеная говядина. Тут картошка, лук и морковь. А вот свежеиспеченный хлеб. А на сладкое пирог с черной смородиной. — Она невинно посмотрела на него и спросила: — Ну как, есть здесь что-нибудь по вашему вкусу?
— Нет, — буркнул Эйдан. — Нам надо поговорить. Насчет моего завтрашнего отъезда, насчет того, что произошло между нами в гостинице Виндермира, — он показал ей на кресло, на котором только что сидел Дэйн. — Сядь… Пожалуйста.
Брианна уселась и стала тщательно разглаживать складки изумрудно-зеленого шелкового платья, которое ей подарил Дэйн. Хоть он ничего ей не говорил, но слуги рассказали, что платье принадлежало его покойной жене. Оно подходило ей по росту и размеру, словно они были с этой женщиной близнецами.
При мысли об этом в ней шевельнулось сочувствие к их благородному хозяину.
Она подняла глаза на Эйдана:
— Ты сказал насчет завтрашнего отъезда. Это слишком рано.
Губы раздраженно дернулись.
— Четыре дня, Брианна. Я выполнял все, что ты велела, целых четыре дня. Больше я не могу здесь оставаться!
Она сделала протестующее движение, но он поднял руку, призывая ее к молчанию.
— Обещал я или не обещал, но завтра я отправляюсь в дорогу.
Брианна быстро сообразила, что выбора у нее почти нет.
— Будь по-твоему. Я приготовлю все к нашему путешествию. Надо собрать еду, коней подготовить…
— Девочка, — ласково перебил ее Эйдан. — Я хотел сказать, именно то, что сказал. Ты со мной не едешь.
Она улыбнулась:
— А вот в этом ты ошибаешься. Дэйн не станет держать меня здесь против воли.
— Ты в этом уверена? Я ведь подробно объяснил, что может произойти, когда я встречусь с Морлохом. Думаю, он понял, какая серьезная опасность грозит тебе.
— А как насчет серьезной опасности для тебя? — спросила она, начиная сердиться. — Это ему, что, безразлично?
— Нет, конечно, но он знает, что для меня он ничего сделать не может.
— Тогда вы оба не видите дальше собственного носа! — Брианна опустилась на колени около него и взяла его руки в свои. — Эйдан, нам суждено вместе встретить эту опасность. Издавна! Если ты признал то, что ты сын Морлоха и что Кэрлин заключен в твоем мече, почему же ты не хочешь признать все остальное?
Он упорно смотрел на дверь.
— Я… я не сказал, что признал себя сыном Морлоха. Мне тошно от одной этой мысли!
— А мне нет! — настойчиво продолжала Брианна. — Мне все равно, чей ты сын. Ты можешь быть хоть крестьянским сыном, и все равно я буду тебя любить!
Эйдан вдруг замер.
— Что? Что ты сказала, Брианна?
Она покраснела, смущенная своей смелостью.
— Ты ничего мне не должен, Эйдан. Нет так нет. Не говори ничего. Со своим чувством к тебе я сама справлюсь.
Он высвободил руки из ее ладоней и, наклонившись вперед, схватил ее за плечи.
— Что ты сказала?
При виде его огорчения и недоверия у Брианны перехватило дыхание. Святая Матерь! Почему ее простые слова о любви так его расстроили?
— Я… я люблю тебя, — заставила она себя повторить.
Его пальцы впились в нее, словно хотели раздавить.
Она еле сдержала крик боли.
— Эйдан, пожалуйста. Ты делаешь мне больно!
Он резко отпустил ее.
— Эйдан, что с тобой? — Брианна не сводила с него глаз, сердце ее забилось часто-часто. — Я сделала что-то не так?.. Я тебя оскорбила?
— Нет, — он яростно затряс головой. — Ты меня не оскорбила. Просто я никогда не думал… — Он, вздохнув, втянул в себя воздух. — Это не важно. Я не могу этого допустить.
Наконец-то Брианна поняла, о чем он говорил. Радость охватила ее. Значит, ей удалось как-то тронуть его своим признанием.
Она протянула руку и погладила его по щеке.
— Почему нет? Можешь. Я твоя жена. Я тебя люблю и хочу быть твоей во всех смыслах. Во всех. — Робкая улыбка затрепетала на ее губах. — Ты говорил тогда у озера, что хочешь меня. И тогда, в гостинице… Твое желание еще не пропало, Эйдан?