«Что здесь происходит?» — повторяла снова и снова какая-то крошечная часть рассудка Катлы, в то время как другая часть естества девушки — или сейды? — отвечала: «Ты режешь собственную руку, всаживаешь доброе, острое лезвие глубоко в рану».
Слишком кошмарно, чтобы поверить. Катла открыла глаза и обнаружила, что это правда.
Клинок сиял белым, режущим глаза светом, освещая то, как переплетенные шрамы расходились от движения лезвия, но удивительно — рана, кажется, вовсе не кровоточила. Катла недоверчиво уставилась на культю, и в этот момент клинок вновь вонзился в увечную руку. Девушка смотрела на него с ужасом — лезвие двигалось по собственной воле.
Кусок мертвой плоти упал на пол, за ним последовал еще один, на который Катла уставилась с отвращением.
«Еще чуть-чуть, — подумала часть ее разума, — и у меня не останется ничего, кроме кровавого обрубка».
Свет от клинка исходил настолько яркий, что слепил глаза, оставляя смутный отпечаток белого пятна на сетчатке, даже когда девушка смотрела в сторону. А вся левая рука зудела, горячие волны накатывали одна за другой через кости и вверх по плечевому сухожилию, затем вились у ребер, потом проваливались в низ живота и скатывались к ногам.
Подошвы ступней горели и пульсировали, энергия утекала еще дальше, в каменные плиты пола. Катла чувствовала, как они впитывают все без остатка, чувствовала даже, как энергия всасывается в вены земли, только чтобы вновь собраться и перелиться в нее.
Лицо сейды омывалось светом, единственный глаз светился, как луна.
Еще один разрез, и Катла «увидела» образ своего указательного и большого пальцев, окаймленных красным мерцанием, разделенных и настоящих. «Теперь я смогу взять ложку, — почти бессознательно подумала она. — Я смогу держать щипцы».
…Потом волны вибрации и жжение усилились, и снова плоть уступила давлению, за этим последовало настойчивое желание бежать куда глаза глядят, в ночь, и охладить жар в дождевой воде в бочке, в пруду, в море — где угодно, что только сможет дать ей облегчение. Но Катла не двинулась с места. Вместо этого девушка обнаружила, что снова и снова кромсает несчастную руку, глубже, чем раньше, ощущая проникновение лезвия, и снова она закричала от страха и ужаса. Но боли не было — только ошеломляющее чувство давления. Она осознала, что еще один палец выделился из комка плоти.
Жужжание усиливалось, свет ослеплял.
Внезапно Катла расслышала другой голос посреди вибраций: глубокий и низкий, доносящийся издалека — больше похожий на шорох земли, чем на голос, больше похожий на биение сердца океана… Звук было трудно различить, но это не сейда, на этот раз не она… Девушка снова закрыла глаза, чтобы свет не отвлекал ни на секунду, и потянулась за ним, вниз и вниз, сквозь каменный пол, к скале под ними.
Послушай меня! — глухо зарокотал голос. — Я чувствую тебя. Даже в своей тюрьме из камня я слышу тебя: послушай меня! Сирио зовет тебя сквозь вены Эльды, я зову тебя, чтобы ты меня освободила. Я заключен здесь вот уже триста лет, и никто не слышал меня. Приди ко мне, будь со мной, храни меня, пока не…
Грохот прошел сквозь ее тело, заставив трястись от его силы. Лава, извергаемая вулканом, прошла по венам, сейсмическое потрясение ударило по костям. Катле казалось, она сейчас расплавится или разорвется на куски… она думала, почти точно знала, что сию секунду умрет, Катла объяла разрушение — или творение? — которое предлагал голос. Возвратила его приглашение собственным воем.
— Катла!
Слабый голос: раздражение. Девушка проигнорировала его, но великий голос исчезал. Она бросилась вслед.
— Катла!
На этот раз новый звук приобрел силу. Ее глаза немедленно открылись, и девушка обнаружила перед собой Фента, с безумными в сияющем свете глазами, в кроваво-красной короне из волос. Потрясение от нового вторжения заставило ее уронить руки, оставив измазанный кровью нож в полном распоряжении Фестрин.
— О боже! Что ты с ней делаешь?!
Фент подхватил Красный меч и бросился к сейде.
— Оставь ее в покое, ведьма! — взвыл он и длинным злобным ударом пронзил одноглазую женщину.
Фестрин взглянула вниз — туда, где у ее ребер торчала рукоятка меча.
Сейда яростно оскалилась. Рука ее взлетела вверх и схватила Фента за шею, пальцы конвульсивно сжались, так что его глаза вылезли из орбит, а руки выпустили меч.
— Прерывание… лечения… тебе боком… выйдет… — Фестрин закашлялась. Темная кровь начала пузыриться на ее губах, потекла по подбородку. — Да окончатся… все твои… предприятия… катастрофой!