Тайхо уставился на него:
— О чем ты говоришь? Я всего лишь хочу женщину, женщину из твоего фургона. Она твоя? Ты продашь ее мне?
Он начал развязывать кошель у пояса, но мужчина поднял руку.
— Мое дело — карты суши и моря, — мягко сказал он. — Их я продаю. Розу Эльды купить нельзя.
— Если она женщина, то ее можно купить. Ведь все имеет свою цену?
Тайхо с ужасом распознал в собственном голосе умоляющие интонации.
Продавец карт положил ладонь на руку истрийского господина. Даже сквозь льняную материю рубашки Тайхо почувствовал холодные, липкие пальцы мужчины, будто принадлежащие морской твари, медузе, чему-то не совсем живому.
Он резко дернул плечом.
— Если я не могу купить ее, — объявил истриец более напористо, — может, мы договоримся, и я одолжу ее на часок-другой?
— Одолжите, мой господин? Взятое взаймы и потерянное нельзя вернуть.
Тайхо нахмурился:
— Не играй со мной, продавец карт. Почему я должен ее потерять? Даю двести кантари за час ее времени.
Двести кантари — это небольшое состояние, что он такое говорит? Должно быть, совсем сошел с ума. Но альбинос никак не отреагировал.
— К сожалению, мой господин, я не торгую женщинами. Ее судьба не здесь.
Видение огромных зеленых глаз на белом лице внезапно всплыло в воображении Тайхо Ишиана. Сердце встревоженно забилось, он чувствовал толчки крови вдоль каждого миллиметра рук и ног. Горячая кровь колола спину и пульсировала в черепе, как будто в приступе лихорадки.
— Тогда брак, — хрипло сказал он. — Я беру ее в жены.
Что он говорит? Это точно сумасшествие, им овладели духи…
Однако подобное предложение все-таки вызвало некоторое оживление у альбиноса. Странный, насмешливый свет зажегся в его глазах.
— Брак, говорите, мой господин?
Тайхо глубоко вдохнул, намереваясь отказаться от бредовых слов, но вместо этого произнес:
— Да, я женюсь на ней. Отдай мне ее, и я тотчас женюсь на ней, как только совершу необходимые ритуалы. Клянусь Фаллой!
Мужчина медленно покачал головой:
— А-а, я знал, что она имеет значение для мужчин, но, как теперь мне кажется, недооценил ее истинную ценность. Честно говоря, я не думаю, что расстанусь с ней просто так. Доброго дня, господин.
С этими словами альбинос опустил деревянные ставни на окна и скрылся в фургоне.
Тайхо Ишиан барабанил по двери минут десять или даже больше, но не получил ответа.
— Катла, Катла!
Это Йенна, и она наверняка примчалась бегом. Округлая грудь высоко вздымалась. Щеки девушки стали розовыми, как яблочки. Глаза сияли.
— Что случилось, Йенна? — спросила Катла, отложила один из своих кинжалов и откинулась, чтобы полюбоваться своей работой.
Девушка осталась довольна: стальной клинок, лежащий на красной материи, эффектно играл в лучах солнца. Девушка уже продала два таких же: один богатому эйранскому фермеру, а другой — тихому истрийцу с короткими серебристыми волосами и манерами аристократа. Катла запросила с последнего больше, чем сначала собиралась. Судя по его виду, он мог себе позволить и такую цену.
— Отец представит меня королю как возможную невесту!
Катла резко подняла голову:
— Что?
— Он наконец-то согласился! Король Вран увидит меня завтра вечером и назовет своей женой!
Лицо Йенны сияло, глаза обессмыслились от восторга. Девушка выглядела как деревенская кошка, которая, насытившись, выбегает из молочной.
Йенна облокотилась на прилавок и поймала Катлу за руку:
— Ты должна сейчас же пойти со мной к кочевникам. Мне нужны зелья, и ленты, и… о, Катла!
— Я не могу уйти сейчас, — осторожно проговорила Катла, думая про себя, что Финн Ларсон наверняка свихнулся.
Просто совсем сдурел, старый хрыч. Вот и конец всем надеждам бедного Халли, а ведь семья так поощряла его.
Продажность корабельного мастера и непостоянство его дочери возмутили Катлу, сделав ее голос излишне резким.
— Я зарабатываю на жизнь, продавая оружие, и не могу просто так таскаться по Ярмарке ради твоей прихоти!
— Не волнуйся, Катла.
Девушка повернулась и обнаружила за спиной отца. Глаза Арана сияли тем же мечтательным восторгом, что и у Йенны Финнсен. В правой руке он сжимал клочок старинного пергамента.
— Иди погуляй с подругой, это все-таки твоя первая Большая Ярмарка.
— Но, па, а как же моя лавка? Мне понадобятся все деньги до последнего кантари, если я собираюсь восполнить расходы и оставить хоть что-то на мелкие покупки…