Кошка Бете, бесцеремонно завернутая в одеяло, перевитое кожаными путами, лежала смирно, если не считать искр в ее глазах, которые сверкали, когда она смотрела на блеск птичьих перьев: яркая раскраска, прелестные красные клювы — такие близкие, но такие до бешенства недоступные.
Виралай, в конце концов выигравший битву с собственной поклажей, взошел на борт, отвязал лодку и, оттолкнувшись от берега, начал неумело грести навстречу океану. За ним белой волной последовали птицы, отвлеченные от поисков пищи.
Только выйдя из теснины ледяных стен, волны начали устрашающе раскачивать лодку. Кошка, забрызганная холодной морской водой, жалобно замяукала. Виралай пропустил гребок, выругался, сложил весла и, после нескольких минут бесполезной суеты, сумел поднять парус.
Некоторое время тот висел, как бородка индюка. Потом легкий бриз наполнил полотно и начал тащить суденышко — медленно, но неуклонно, — обратно к берегу, пока корма не ударилась о лед. Морские птицы дружным писком выразили восторг.
Виралай взял себя в руки. Дурак, дурак, трижды дурак: он даже не умеет управлять лодкой. Идиот, упрекнул внутренний голос. Используй магию! Заклятие ветра: совсем простые чары, однако память подвела Виралая.
Порывшись в сумке, он вытащил маленькую записную книжку и полистал страницы. Потом освободил голову кошки от пут и произнес короткое заклинание. Бете уставилась на него злым взглядом, потом надрывно кашлянула. Парус опустился, потом заполнился воздухом с другой стороны. Крачки, застигнутые врасплох внезапной переменой направления ветра, приземлились, поправляя перья. Лодка плавно уходила в открытый океан.
Виралай прикрылся ладонью от восходящего солнца и посмотрел, как оно очерчивает обманчивые кривые, поднимается над местом, которое он всю жизнь считал родным домом. Для нетренированного глаза Святилище, наверное, выглядело как гигантских размеров кусок льда, обычный для арктических широт: огромные блоки и глыбы, нагроможденные друг на друга тысячами океанских штормов. Лед, превращенный в причудливые, странные фигуры морскими ветрами. Все дикое и пустынное, необитаемое, если не считать морских птиц и нарвалов.
Но для ученика Рахе Святилище представало во всем своем магическом великолепии. В том месте, где темная глыба соприкасалась с ледяным утесом, Виралай, сузив глаза, увидел, как изгибающаяся стена большой залы встречает суровый лик восточной башни. Там, где разновеликие блоки лежали, будто рассыпанные рукой Бога, он замечал, как элегантная лестница вела вверх от статуэток и балюстрад церемониального сада, который любому показался бы ничем иным, как белизной нетронутого снежного поля. Шпили и столбы, колонны и каменная кладка — все совершенно пропорционально и искусно выполнено. Холодные белые поверхности романтичное солнце окрасило сейчас в рассветно-золотые и розовые цвета.
Мастер позаботился о каждой детали этой ледяной реальности. Ничто не имело природного происхождения: ничто не появилось случайно. Виралай подумал, а не смотрел ли маг на остров именно с данной точки, может, даже с этой самой лодки, когда придавал форму Святилищу.
Как оно появилось здесь и с какой целью, Виралай не имел представления, но собирался узнать.
Отвернувшись от ледяной скалы, он взял курс на юг, туда, где начинался мир.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
СВЯТОТАТСТВО
Катла Арансон смотрела в мутную даль — мимо носа «Птичьего Дара», который прорывался сквозь серые волны. Пена, летевшая с весел, плескала ей в лицо, длинные рыжие волосы уже стали влажными, но Катла не обращала на такую ерунду внимания. Это было ее первое многодневное путешествие, они плыли по морю вторую неделю, но ей исполнилось только девятнадцать лет, и девушка жадно впитывала в себя мир, не могла пропустить даже секундочку настоящей жизни.
Позади слышалось кряхтенье большой деревянной мачты и завывание сильного ветра, который уносил голос отца, выкрикивавшего команды. Большинство членов экипажа, как знала девушка, сидели на корточках в середине корабля около закрепленного груза, пытаясь согреться у горшка с огнем. Внезапный свист возвестил о начале приготовлений к ужину: матросы укладывали мясо в кожаные ведра, полные морской воды, и держали там, пока оно не просаливалось в достаточной степени, и, чтобы сделать его съедобным, бросали затем на горячие угли.