Хьелльрунн стиснула его ладонь.
– Я чую силу земли, – продолжал Ширинов. – И моря. В тебе огромная сила. Не знаю, как ты прошёл Испытания, но теперь ты попался.
Стейнер открыл рот, но слова никак не выходили. Сила моря? Земли? Если уж у кого и могла быть колдовская метка, то у Хьелльрунн, а не у него. Сестра вновь сжала его руку, но он едва ли почувствовал – брат неотрывно смотрел в улыбчивую личину иерарха.
– Это ложь! – повторил молодой кузнец и будто услышал себя со стороны, как бывает во сне. Неужели он бы не знал? Наверняка случилось бы что-то необычное.
– Меня называли по-разному, Стейнер Эрдаль Вартиаинен, но лжецом – никогда, – отозвался Ширинов.
– Всё из-за моей дерзости, да?
– Вовсе нет. Я чувствую в тебе силу земли и силу воды. Не узнай мы этого, какие беды ты мог бы принести Империи? Какие ужасы призвать?
– Призвать? Я не обладаю даром, старик.
Однако слова унёс ветер, подобно тлеющим углям или прозрачному дымку. Мир для Стейнера померк. Ужасная неуверенность навалилась на него, дыхание перехватило, силы утекали.
– Явишься поутру в гавань, – велел Ширинов. – Иначе я пошлю за тобой солдат.
– Не пытайся сбежать, мастер Вартиаинен, – посоветовал второй иерарх с притворной заботой. – Если мы не найдём тебя завтра к полудню, то обшарим весь город. – Хигир подался ближе. – А это кончится худо. Поиск приводит к жертвам, случайным, разумеется.
– Вы ошибаетесь! – Стейнер покачал головой. – Я прошёл все Испытания!
– Не в этот раз, – ответил Ширинов и явно ухмыльнулся за маской.
Иерархи развернулись и скрылись за колоннадой школы, пока Стейнер глядел им вслед, не сводя глаз. Он окаменел и онемел от потрясения, но тут тяжёлый кулак врезался ему под рёбра, выбив из лёгких воздух.
– Завтра чтобы явился в гавань, и держи свой дерзкий язык за зубами.
Стейнер собирался ответить, но тут его по лицу ударил второй солдат, да с такой силой, что голова мотнулась. И вот он уже оказался на коленях, разглядывая пятна сажи и алые капли на снегу. Кровь, догадался он.
– Стейнер! – Хьелльрунн упала на колени и обняла брата. Плечи её сотрясались от рыданий. – Ох, Стейнер.
Онемевшими пальцами он зарылся в снег, как вдруг на свет показалась брошь.
Ну, хоть украшение нашлось, хотелось сказать ему, но челюсть опухла и не слушалась.
Они сидели за кухонным столом, и Стейнер размышлял, как такое могло случиться. На прочие думы сил не оставалось. Отец уже оправился от молчаливого потрясения. Сначала он шёпотом выражал недоверие, а теперь гневно рычал и непрерывно строил планы побега.
– Мы не можем рисковать, – возразил Вернер.
– Зоркий, Хигир, сказал, что они сровняют город с землёй, если я завтра не явлюсь. – Стейнер прижал лоскут к порезу на щеке.
– Плевать на город, – возмутилась Хьелльрунн.
– Ты же обещал, что Испытание в этом году отменят, – заметил Марек, тяжело глядя на Вернера. – Ты сказал…
– Я надеялся, что в этом году Синод к нам не явится.
– Почему Зорких было двое? – задумчиво промолвила Хьелльрунн. – Почему не Тройка?
– И оба – иерархи, – добавил Стейнер.
– Никогда прежде Синод не посылал к нам высокопоставленных служителей. – Хьелль покачала головой. – Только святых матерей.
– В Хельвике погибли двое Зорких. Третий же бесследно исчез, – объяснил Вернер. – Солдатам причина неведома. Видимо, Синод отправил двоих Зорких, чтобы расследовать дело.
– И они случайно остановились в Циндерфеле, чтобы провести Испытание, – проронил Марек, тяжело глядя на рыбака.
– Никто не ожидал, что они появятся так скоро, – сказал дядя.
– Двое Зорких мертвы, а третий пропал, – повторил Стейнер.
Вернер кивнул.
– Ты вчера ничего подобного не упоминал.
Моряк лишь пожал плечами и взглянул на Марека, но тот отвёл взгляд.
– Прости, Стейнер.
– Почему ты извиняешься? – Он повертел в руках брошь. – Не ты ведь узрел во мне колдовскую метку. Не ты отправляешь кораблём неизвестно куда.
– Конечно нет, – ответил Вернер. – Просто хочу…
– Поверить не могу, – перебил Марек. – Всё это время… Будь это Хьелль, я бы понял…
– Эй! Не надо говорить обо мне так, будто меня здесь нет. – Хьелльрунн взглянула на брата и вновь уставилась на ревущее в очаге пламя.
– А я только успел полюбить работу, – с горькой улыбкой произнёс Стейнер. – Я мог бы стать хорошим кузнецом.
– Лучшим. – Вернер положил ему ладонь на плечо.
Марек прокашлялся и поднялся, скрипнув стулом.
– У меня для тебя кое-что есть.
– Меня увезут и убьют, вряд ли мне что-то поможет.
Отец взглянул на рыбака, и тот кивнул.