– Простите моего брата, – вмешалась Хьелльрунн. – Незаурядные женщины его пугают.
Кристофин и чужестранка расхохотались, и Хьелль, не удержавшись, присоединилась к их веселью. Стейнер озадаченно почесал затылок.
– Столкнулись неожиданно, вот я и удивился – всего лишь, – пробурчал он и отвёл взгляд.
– Как дела, Хьелль? – поинтересовалась дочь трактирщика. – Были у Хокона? Не забудь помыть мясо. Кто знает, где побывали эти лапы.
Стейнер скорчил гримасу.
– Большое спасибо. Теперь неделю есть не смогу.
– Этот человек – свинья, – нахмурилась Хьелльрунн. – Огромная грязная свинья. Свинья, которая управляет мясной лавкой – до чего иронично.
Стейнер и Кристофин нахмурились, а незнакомка протянула руку.
– Меня зовут Ромола. И мне нравится ход твоих мыслей – как у поэта или безумца.
– Э, спасибо, – пробормотала Хьелль. – Вот только не уверена, что хочу быть чокнутой.
Черноволосая чужестранка надула губы:
– В этом странном мире безумие – не худший выбор, как думаешь?
Хьелльрунн не поняла, что имела в виду Ромола, но принялась жадно изучать новую знакомую.
– Вы – пират? – спросила девушка.
– Хьелль! – возмущённо гаркнул Стейнер. – Простите мою сестру, она… э… ну…
– Иногда, – ответила Ромола.
– Что «иногда»? – не понял юноша.
– Иногда пират. – Необычная женщина с улыбкой посмотрела на Кристофин. – Но не сегодня. И не теперь.
«Я была права», – губами прошептала Хьелльрунн брату и радостно ухмыльнулась.
Стейнера разобрал смех, и он поспешно прикрылся кашлем.
– Не хотите зайти? – предложила дочь трактирщика. – Я собиралась проводить Ромолу в таверну, заодно и вас покормлю.
Хьелльрунн заметила, как Кристофин смотрит на Стейнера, и в ней опасным вихрем взметнулось незнакомое чувство.
– Мне пора, – промямлила она. – Папа заждался.
Последняя фраза предназначалась брату, но он широко улыбался Кристофин и ничего не заметил.
– Рада знакомству, – сказала Ромола. – Береги себя.
Хьелльрунн кивнула и побрела прочь, отчего-то злясь на Кристофин.
– Передай отцу, что я скоро приду, – попросил Стейнер вслед сестре, но она лишь ниже склонила голову, притворившись глухой.
– До чего пустоголовый… Бросил меня одну посреди города, – бормотала Хьелль под нос. – Раз так, то и мне до него дела нет. И до всяких «отставных» пиратов. Ну и пусть «чокнутой» называют.
Прохожий искоса поглядел на неё и перешёл на другую сторону улицы.
– И мне уж точно нет никакого дела, как Кристофин смотрит на Стейнера. Интересно, что между ними происходит?
Стейнер явился только под вечер, и Марек ничем его не упрекнул. После ужина, когда Хьелльрунн хлопотала на кухне, дверной засов скрипнул, и в комнату протиснулся брат. Держался на ногах он нетвёрдо.
– Ты что, призрака по дороге встретил? – Хьелльрунн сидела за столом в ночной рубашке, обняв ладонями кружку с горячим молоком.
– Не призрака, а пирата. Оказывается, Ромола – неплохой сказитель. Я узнал от неё жутковатую историю.
– Про что?
– Про Горекрыла и маму Кару.
– И вовсе она не страшная. Разве что чуточку.
– Наверное, дело в рассказчике, – тихо заметил Стейнер.
– Что ещё она говорила? – Глаза сестры сияли любопытством.
– Только, что в городе имперские солдаты, и завтра состоится Испытание.
Хьелльрунн резко выпрямилась и уткнулась взглядом в кружку.
– Ненавижу это, – выдавила она.
– И я, – вздохнул Стейнер.
Девушка вспомнила, как проходила Испытания и как потели ладони, а живот скручивало тугим узлом. Она вспомнила свой страх, что Синод найдёт в ней драконью скверну и навсегда разлучит с домом.
– Это в последний раз, – пообещал Стейнер. – Всё будет хорошо, Хьелль.
Она молчала, пытаясь побороть дрожь.
– Двадцать лет в Циндерфеле не встречалось колдовских меток, – успокаивал брат. – До сих пор всё проходило хорошо, и в этом году ничего не изменится.
– Надеюсь, ты прав, – ответила Хьелль, кривя губы в тревоге.
– Хьелль, может, отчего-то… Ты сомневаешься, что пройдёшь Испытание в этом году? Если хочешь что-то сказать…
– Нечего говорить! – Она вскочила, сердито протопала к лестнице и поднялась наверх, ни разу не оглянувшись.
– Спокойной ночи, – пожелал Стейнер вдогонку, хотя вряд ли стоит ожидать спокойствия.
3
Стейнер
«Имперские ученые полагают, что появление колдовства никак не связано с прежними драконьими мастерами, но для Святейшего Синода это – вопрос веры. Мы знаем: проклятие сработало дважды – когда пепел и дым заволокли небеса, в детях проснулась невиданная сила. Иных объяснений непостижимому нет».