— И все?
— Конечно.
— Вот уж не поверю, что в жизни человека нечего вспомнить, что было бы интересно другим. Наверняка есть что вспомнить, только не хотите или стесняетесь?
— Да нет, что вы. Я постоянно общаюсь с людьми, говорю, объясняю, уговариваю, пытаюсь что-то объяснить, доказать. Нет, стесняться мне нечего, да и потом, завтра мы расстанемся и, возможно, не увидимся больше никогда. Случайные попутчики на перекрестке пути.
— Как в песне.
— В какой?
— Вот и встретились два одиночества…
— Почему одиночества? У вас дети, у меня семья. Я не считаю себя одиноким.
— Я не это имела в виду. Это я так, образно.
— Значит, я не понял, извините.
— Нет, право, я совсем другое имела в виду. Мне кажется, что человек, как бы не был он обременен семейными узами, детьми, родственниками, друзьями, по большому счету, часто бывает одинок. Вы так не считаете?
— Не знаю, я как-то не задумывался.
— И хорошо, что не задумывались, значит, вам легче живется.
— А вам?
— Что мне?
— Вам, что, плохо живется?
— Почему, и мне хорошо, сейчас, во всяком случае.
— А раньше?
— По-разному бывало.
— Даже так?
— Представьте себе. В моей жизни столько всего было, романы писать можно, — и она мечтательно откинула голову на спинку дивана. Её волосы разметались в разные стороны, и она поправила их рукой. В её жестах была неуловимая элегантность, грация, и я невольно залюбовался, глядя на неё. Она взяла со стола яблоко и посмотрела на его глянцевую поверхность, словно хотела в ней что-то рассмотреть. Потом положила обратно.
— Так расскажите, если это не тайна за семью печатями.
— А вы думаете, вам это будет интересно?
— А почему нет?
— Вы так считаете?
— Безусловно.
— Хорошо, тогда слушайте, — и она, поправив подушку, поудобней устроилась в самом углу дивана, стала рассказывать…
Глава 3
Я родилась в Москве, но мои детские годы по большей части прошли вдали от дома. Отец работал в МИДе и к тому времени, когда я родилась, перешел на дипломатическую работу. Прага, Лиссабон, Стокгольм — города, где я познавала первые шаги в жизни, пошла в школу. Английский, шведский, португальский звучали для меня наравне с русским языком. Это было время, когда приезд на родину, во время папиных отпусков, казался чем-то необычным, праздничным, подобно Новогодним каникулам, когда ты ждешь с нетерпением праздников, в предвкушении многочисленных подарков и новогодних представлений. Все, что для других казалось серым и будничным, мне виделось совсем иначе. После унылых узких улиц Стокгольма с его своеобразной архитектурой, Москва поражала своими масштабами, площадями и проспектами. В Москве мы были большей частью проездом, так как отпуск родители стремились провести на море, в санатории или пансионате. Так что в Москве удавалось побывать лишь несколько дней в году. Но и этих дней хватало, чтобы, бродя под руку с мамой по тихим улочкам в центре, почувствовать себя дома.
Смешно, подумаете вы, и будете правы, но не забывайте, мне тогда не было и десяти. Детские ощущения совсем другие, особенно, когда родные места посещаешь так редко.
Первые школьные годы я провела с родителями за границей. Школа при посольстве, классы по несколько человек, учеба без шпаргалок и отлынивания от уроков. Дисциплина и, конечно же, ориентация на то, что после школы ты пойдешь как минимум в иняз. Впрочем, это было понятно.
Когда я училась в пятом классе, отца направили на работу в Исландию, а спустя два года мы неожиданно вернулись в Москву. Я не знала тогда еще, что отец тяжело заболел, и этим было обусловлено его возвращение на родину. Он по-прежнему работал в МИДе, был большим начальником, но часто лежал в больнице. Это потом, повзрослев, я узнала, что у него рак. Ему сделали операцию, но врачи лишь на время приостановили болезнь. Ежегодная химиотерапия сильно изменили облик отца. Он стал больше времени проводить дома.
Школу я заканчивала уже в Москве. Как раз начиналась перестройка. Отец, несмотря на свою болезнь, очень внимательно следил за всеми происходящими в стране процессами и во многом поддерживал позицию Горбачева. А мне в это время некогда было задумываться над происходящим. Я входила в новую жизнь, взрослела, и все происходящее вокруг воспринимала, как естественный процесс отмирания чего-то старого и становления нового и светлого.
Как вы сами понимаете, моя жизнь во многом отличалась от жизни моих сверстников. Да это и понятно, столько лет прожить с родителями за границей. Мы жили на Кутузовском проспекте в четырехкомнатной квартире, отлично обставленной, и для нас многие из тех проблем и трудностей, которые окружали большинство людей, были неведомы. Все, что было нужно, мы покупали в «Березках», валютных магазинах, в которых были товары зарубежного производства. Мама даже продукты умудрялась иногда покупать там. Валютный продовольственный был как раз неподалеку от нас.