Нет, стрела амура не пронзила в тот момент её сердце, но что-то неуловимое проскользнуло в этот миг, и, словно испугавшись, она отвела взгляд. Подошедшая к ней Люда зашептала ей на ухо:
— Слушай, пойдем, я тебя представлю.
— Потом, неудобно.
— Ты чего, пойдем, — и она, взяв Машу за руку, подвела её к молодым людям, стоящим как бы особняком от основной группы собравшихся.
— Знакомьтесь, Мария Зотова, моя подруга. Мы учимся в одной группе; самая красивая девушка во всем институте.
— Скажешь тоже.
— Говорю как на духу. А это мой двоюродный брат Николай и его друг.
Стоящий перед Машей молодой человек неожиданно протянул руку и, поздоровавшись, произнес, — Анатолий.
— Маша, — произнесла та, и пожала руку. Наэлектризованная рука одного из них, как это иногда бывает, разрядом пробежала в рукопожатии, и оба, почувствовав это, расцепили руки и одновременно рассмеялись к удивлению рядом стоящих Люды и Николая.
— Нет, нет, все в порядке, — произнес Анатолий и улыбнулся.
Вскоре гостей пригласили к столу и когда рассаживались, как-то так получилось, что Маша оказалась рядом с Анатолием.
Вскоре родители Люды незаметно вышли на кухню, а молодежь продолжала веселиться. Заиграла музыка, и веселье начало набирать обороты. Маша любила и умела танцевать, и потому партнеры сменялись один за другим, но все же Анатолий уже в который раз пригласил Машу на танец. К концу вечера, когда кто-то пил чай с тортом и конфетами, кто-то вел беседу или ел взятый из вазы апельсин, Маша сидела в кресле и вела беседу с Анатолием:
— Так значит, вы учитесь в МГИМО?
— Да, заканчиваю.
— И собираетесь стать дипломатом?
— Да, это очень интересная профессия. Я с детства о ней мечтаю. Страны, города, представляете себе?
— Очень даже. Мой папа был дипломатом. Мы много лет прожили за границей.
— А сейчас он работает в МИДе?
— Нет, он умер в прошлом году.
— Извините, не знал.
— Ничего. Мы с мамой потихоньку свыклись с мыслей, что его нет. Он до этого долго болел, рак. Пока наука бессильна в его лечении.
— А почему вы с такими, извините, связями, и вдруг в МГУ на историко-архивном?
— Разве я похожа на дипломата? И потом, кроме Александры Коллонтай, я что-то не припоминаю, кто из женщин активно работал бы на ниве дипломатии. А если и работают, то на должностях, которые, в целом, с успехом можно найти где угодно.
— Не буду вас переубеждать.
— И не надо. Мне вполне нравится учеба, и то, чем я собираюсь заниматься.
— А чем, если не секрет, вы хотите заниматься?
— Работать.
Он рассмеялся и добавил: — это понятно, я имел в виду — где?
— Где угодно. В архиве, библиотеке, музее, да мало ли где можно работать.
— С вашим обаянием и красотой только в архиве работать, — неожиданно произнес он.
— В каком смысле?
— Ну, я не знаю, мне кажется, вы достойны гораздо большего.
— Может, посоветуете принять участие в конкурсе красоты?
— А что в этом плохого?
— Да нет, ничего, но мне этого не надо.
— Я понял.
— И что вы поняли?
— Что вам этого не надо.
— Все правильно, — и чтобы несколько смягчить создавшуюся ситуацию, добавила:
— А вы сами москвич?
— Нет, я из Петрозаводска.
— Из Петрозаводска? — с удивлением произнесла Маша, — А где это?
Анатолий рассмеялся, — На севере. Между Ленинградом и Архангельском.
— Как интересно.
— Сравнительно небольшой город, стоит на Онежском озере; разве вы, как будущий историк, не знаете о нем?
— Знаю, конечно. Это я так, в шутку, а вы сразу всерьез восприняли. Ему без малого триста лет будет.
— Все правильно.
— А у вас там родители?
— Да, и сестра младшая. Ей десять лет.
— А заканчиваю, это как?
— В этом году.
— Поступить в МГИМО было наверно трудно?
— Очень. У меня ни блата, ни друзей в этой сфере нет. После школы сразу не поступил, понадеялся, что знаний хватит, пошел в армию. Когда вернулся, устроился работать и год занимался день и ночь. Зубрил язык, литературу. И получилось. Никто из друзей не верил, что я поступлю, а я все равно поступил.