— Ладно, постараюсь, — шутливо ответила Маша, — Какая ты у меня.
— Какая?
— Хорошая, вот какая.
Вскоре подошел Василис.
— Ну, все, пора. Объявили посадку, так что можно идти на паспортно-визовый контроль. Давайте прощаться.
Мария Андреевна пожала Василису руку, но потом не выдержала, и, поцеловав, тихо произнесла:
— Ты уж береги её там, одна она у меня.
— Мария Андреевна, не волнуйтесь. Всё будет хорошо. Как только устроимся, сделаем вызов, приедете к нам. Понравится, уверяю вас, уезжать не захочется.
— Ну, дай-то Бог. Давайте присядем на дорогу, чтоб долететь благополучно.
Они сели, потом поднялись, и Маша громко произнесла:
— Всё мам, мы пошли.
— Мария Андреевна, счастливо оставаться. Бузинус вас довезет до дома, а вечером мы обязательно позвоним.
Василис взял две небольшие Машины сумки. В другой руке у него был портфель, и они направились в сторону стойки, где уже началась регистрация пассажиров, улетающих рейсом Москва-Афины. Маша обернулась и помахала маме рукой, а та послала ей воздушный поцелуй.
Лайнер разбежался по бетонному полю аэродрома и слегка задрав нос, взмыл в небо. Впереди Машу ждала чужая незнакомая страна, с красивым названием Греция.
Глава 5
Самолет коснулся полотна аэродрома и слегка подпрыгнув, окончательно приземлился и уже через несколько секунд плавно подруливал к месту высадки пассажиров. В салоне началось оживление. Всем не терпелось скорее оказаться на свежем воздухе. Еще на подлете, в окно иллюминатора, Маша видела зелень лесов и полей. После ноябрьской Москвы, неожиданно засыпанной снегом, это было так непривычно, что она подумала, что это только так кажется, а на улице, так же как и дома, минусовая температура. Однако по уверениям стюардессы, объявившей за несколько минут до посадки, что температура воздуха в Афинах плюс семнадцать градусов.
— Может мне не надевать дубленку? — спросила она Василиса.
— Ты лучше просто накинь, но не застегивай, а в машине скинешь.
— Пожалуй ты прав.
Вскоре пассажиры начали выходить, а вскоре и Маша с Василисом спустились по трапу и направились на регистрацию.
В аэропорту их встречали. Сразу после прохождения таможни, Василису помахали рукой, и он кому-то крикнул по-гречески. Сердце Маши забилось в волнении, так как она поняла, что ей придется в ближайшее время, а может прямо сейчас, знакомиться с родственниками Василиса. Так оно и оказалось. К ним подошли двое мужчин. Один из них весьма пожилой, весьма представительный мужчина, который сначала пожал Василису руку, потом они поцеловались.
Василис представил ей своего отца. Он секунду посмотрел на Машу, словно оценивая выбор сына, потом приветливо улыбнулся и сказал:
— Добро пожаловать домой, — произнес он и совсем по-домашнему поцеловал невестку. Вторым оказался племянник Василиса, который жил с дедом и учился в школе, так как его родители работали за границей.
Все направились к выходу, где их ждала машина.
— А багаж? — спросила Маша Василиса.
— Не волнуйся, его без нас получат и привезут. Всё будет в порядке.
Прямо перед входом в здание аэропорта их ждал черный лимузин, в который все забрались, водитель, закрыл за всеми двери и тронулся с места. Ничего не понимающая Маша сидела и продолжала держать Василиса за руку, так как в присутствии свекра, ей не удобно было задавать вопросы.
Константинас, как звали отца Василиса, прекрасно говорил по-английски, и пока они ехали, рассказывал и показывал Маше в окно местные достопримечательности. Когда Машина въехала в Афины, он то и дело показывал ей на то или иное здание, но потом вдруг рассмеялся и произнес:
— Извините, вот что значит старость. Вы же сюда не в гости приехали, а домой, а я вам экскурсию устроил. Сами с мужем все посмотрите, и он лучше меня обо всем расскажет, не так ли?
— Отец, не буду спорить, мне не хотелось тебя прерывать.
— Скромничает, а вообще-то он у меня человек стеснительный и как это ему удалось вас на себе женить? — он снова засмеялся.
— Вот, Мари, двух сыновей вырастил, оба дипломатами стали, и оба разные, не пойму, почему так?
— Разве это плохо? — осмелилась, наконец, сказать Маша.
— Да нет. Это я так к слову.
Вскоре машина въехала в ворота небольшого дома и остановилась. Маша вышла. Её взору предстал чудесный двухэтажный дом, увитый виноградом. Во дворе стояла большая беседка, так же увитая цветами и какими-то неизвестными Маше вьющимися растениями. Прямо перед домом был разбит газон. В дверях стояли двое, судя по одежде, прислуга. Мужчина принял у Маши дубленку, а с пожилой женщиной, Василис сразу расцеловался. Она, как позже узнала Маша, работала в доме около двадцати лет и считалась почти родственницей. Василис обнял жену за плечи.