И тотчас из одного бочонка было выбито донышко, и Костя сам принялся зачерпывать чашками пахучий джин и передавать чашки гостям. Те без дальнейших церемоний разом опрокидывали их содержимое в свои большие рты. Так, почти машинально, точно это были и не люди вовсе, а заводные манекены, были выпиты каждым по три чашки, и уже начались дружеские похлопывания «великих черных вождей» по спинам, начались какие-то личные, но очень дружественные разговоры, в которые попытались вовлечь даже белых. Но тут Константин проговорил:
— Но это еще не все подарки от великих белых вождей. Каждому вождю наши вожди посылают по бочонку драгоценных предметов, созданных самими белыми богами.
По команде Дрейка семь бочонков с дешевым блестящим хламом были поставлены перед каждым из вождей, крышки сняли, и в «зале», освещаемом множеством масляных плошек, в которых плавали фитили, раздался вопль радости, изумления и счастья, вырвавшийся из семи негрских глоток. И снова, как и утром, черные пальцы погружались в блестящий мусор, с вожделением, граничащим с экстазом. Вожди, блаженно улыбаясь, перебирали пуговицы, шарики и поддельные алмазы, в их полупьяных головах царило такое же пустое разноцветье, как и в бочонках, где сверкали окрашенные в разные цвета стекляшки.
Этим любованием царьки занимались час, не меньше, даже позабыв о джине, но когда Дрейк через Костю предложил выпить еще по одной за нерушимый союз великих белых и великих черных вождей, все сразу забыли о «богатствах» и схватились за чашки. Дневное предупреждение оказалось начисто позабытым.
Когда выпили. Костя понял, что ему пора приступать к задуманному. Он сидел рядом с одним из вождей, и тот приветливо улыбался ему, считая, наверно, своим самым близким высшим существом. И разговаривая с ним как бы между прочим, не нашептывая ничего на ухо, зная, что Дрейк не поймет ни слова, но уловит язык жестов, Константин сказал:
— Великий вождь и друг Танду-туре! Я должен сообщить тебе неприятную вещь. Вот этот белый человек приехал для того, чтобы захватить весь ваш народ. У него большие корабли, он посадит в них всех мужчин, женщин и детей. Дряхлых стариков, наверное, он оставит тебе. А потом сожжет деревню, переколет всех коз и уедет отсюда, забрав с собою даже эти драгоценные вещи.
Вождь по имени Танду-туре посмотрел на Костю с изумлением, а потом со злобой на Дрейка. «Огненная вода» сделала свое дело: в таких случаях грань между благодушием и агрессией бывает совершенно незримой — что на Руси, что в Африке. Так что выпивка сослужила адмиралу Дрейку дурную службу.
Но теперь следовало ковать железо, пока оно горячо. Константин продолжал:
— Не надо так зло смотреть на этого человека — он все поймет. Ты должен вызвать во двор по одному каждого из вождей и сообщить им эту неприятную весть. Еще есть время спасти всех людей, если будут посланы по деревням гонцы, а к утру сюда явятся ваши лучшие воины — с луками, копьями, палицами. Не нужно убивать белых людей — их следует только прогнать на их корабли, чтобы они поскорее вышли в море.
Негр оказался понятливее, чем мог предположить о нем Костя. Немного посидев, он и в самом деле стал выводить с собой по одному из вождей. Второй выводил рядом сидящего, а третий — четвертого. А Дрейк ничего не замечал, ему казалось, что все так и должно быть.
Костя еще более удивился, когда все эти люди, знающие о происках сидящего с ними рядом человека и тоже, пьющего джин, ничем не выдали своего знания ему, не были хмуры, не бросали косые взгляды, принимали из его рук чашечки с джином. Они даже кланялись, вели себя тонко, умно, осторожно, как настоящие европейцы. Да куда там! Многие европейцы, узнав о таких происках, или бы наговорили «опасному» лицу много пакостей в лицо, а то и прогнали бы его, сильно попортив лицо.
Константин в первый раз посмотрел на вождей с некоторым уважением. Здесь царствовала деликатность. Впрочем, возможно, дело было в каком-то законе или табу насчет того, что гостя в своем доме ни в коем случае нельзя обидеть. Иначе навредишь себе же…
Между тем, стояла уже глубокая ночь. Дрейк начал клевать носом, откровенно скучая. На лужайке все еще раздавались веселые повизгивания негритянок, с которыми, как видно, флиртовали матросы. Но деревня постепенно засыпала.
А вдруг вожди решили не следовать совету второго белого? Но нет, тогда бы Костя почувствовал это. Дело тут, скорее всего, в другом…
— Где бы здесь соснуть? — проговорил, потягиваясь, адмирал. Когда Костя перевел его пожелание хозяину, тот приказал слуге отвести его в одну из хижин. Константина вскоре отвели в другую. Он улегся на каких-то мягких листьях, пахнущих истинной Африкой — пряной, зовущей, дурманящей. А потом прошуршали пальмовые ветви, прикрывавшие вход, и к нему прижалось что-то гладкое и прохладное. Тонкая, как ветвь, рука обвила его за шею.