Колечко загадочно поблескивало на пальце. Уна пытался вызвать в себе ощущения вроде тех, что он испытывал, надевая корону, но ничего подобного не происходило. Должно быть, кольцо понимает какой-то другой язык. Впрочем, с короной он и не пытался что-то проделывать, она сама нашла способ их взаимодействия. Теперь же ничего не получалось, и Уна начал опасаться, что этот талисман ему просто не подходит. Но нет, это было бы слишком большим разочарованием. Помнится, Кейрин Сохортос обозвал его «видящим суть». Так может попробовать увидеть суть талисмана?
Уна потел над кольцом несколько часов. Временами ему чудились какие-то проблески мощи, движение магических токов, вызванных усилием его мысли, но они тут же исчезали. А может, и не было ничего, и он просто перегрелся на солнцепеке. Но бросать начатое было жалко до слез, особенно после героического сошествия на дно Тэйса. И Уна продолжал пыхтеть над этой неразрешимой задачкой. Внезапно его занятие было прервано посторонним звуком, ворвавшимся в симфонию шелеста трав.
Дорожку к дому решительно преодолевала женщина. Не старая, не молодая, а будто вовсе без возраста, сколько ни дай, все равно не угадаешь. Статное, сильное тело скрыто непонятным полотняным балахоном, волосы заплетены в толстую косу. Она чуть улыбалась уголками губ, но Уне вдруг стало не по себе. Он вскочил на ноги, поспешно пряча кольцо в карман.
– Какой это силой ты тут забавляешься, молодой человек?
В том, как она говорила, было что-то неправильное, но что именно, Уна не смог определить. Так что вместо ответа он уставился на непрошенную гостью. Та тоже внимательно рассматривала его, как будто стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Покажи мне свою игрушку, – приказала она. Именно приказала, а не попросила. В другой ситуации Уна бы страшно возмутился подобному тону, однако тут вдруг вытащил колечко и протянул женщине. Он внезапно потерял способность не то, чтобы соображать, а скорее оценивать свои поступки, их причины и последствия. Женщина велела повиноваться, и он повиновался, не размышляя об этом.
– Молодец, – голос собеседницы стал холодным, а взгляд отсутствующим. Она взяла кольцо и принялась оглядывать его со всех сторон. Уна только недоуменно хлопал глазами.
«Интересно, откуда она знает про кольцо, – думал он. – Неужели я действительно что-то вызвал? Значит, сила была, мне не померещилось! Надо же! Ладно, сейчас она мне его вернет, и я попробую еще раз».
Женщина вдруг подняла голову и широко улыбнулась, устремив неподвижный взгляд в пространство.
«Мамочка моя! – испугался парень. – Ну и зубки у нее! Просто ящер».
Но, несмотря на нехорошие предчувствия, он продолжал стоять на месте, словно привязанный. Когда со всех сторон зашуршали кусты, и этих дамочек стало во много раз больше, Уна отчетливо осознал, что серьезно влип, но ничего предпринять уже не мог.
8.
– Теперь направо! – командовал Ириус. Он помещался на заднем сиденье нагвиорта рядом с адьяхо, которые и указывали ему дорогу. Киата с мрачной сосредоточенностью выполнял его указания, Тэми сидел рядом и пока просто наслаждался поездкой: шуршанием колес по пыльной мостовой, упругим ветром в лицо, шелестом садов, мимо которых они на огромной скорости пролетали.
От дома Гиланы до Трущоб было слишком близко, гораздо ближе, чем хотелось всем участникам этого приключения. Пара поворотов, и вокруг них яростно зашуршали обиженные сады, когда-то давно брошенные человеком. Колдуны невольно съежились, а Тэми, менее чувствительный к дыханию забытых тайн, а может просто не слишком осведомленный, восхищенно озирался, очарованный первобытной дикостью этого места.
– Стой! – неожиданно велел Ириус. Киата притормозил и недоуменно обернулся: они еще никуда не приехали и стояли посреди улицы. И вдруг изо всех щелей горохом посыпались адьяхо. Вся стая, от щенков до матерых охотников, восхищенно повизгивала и в полном составе полезла к Киате обниматься. Тот с трудом отбивался от объятий, даже не рискнув выбраться из нагвиорта. Зато Тэми пришел в полный восторг при виде такого количества крупных хищников. И был просто счастлив, когда несколько щенков все же обратили на него внимание, справедливо рассудив, что нет никакой разницы, кто из людей их погладит.
– Ириус, угомони ты их! – взмолился Киата, устав призывать зверей к порядку. – Спроси лучше, куда дальше.
Ириус внешне никак не отреагировал, но адьяхо действительно успокоились. Они все еще толпились вокруг нагвиорта, однако больше не совершали попыток облизать нос своего двуногого друга.
– Пойдем дворами, – сообщил Ириус. – Нагвиорт оставим здесь. Тут недалеко.
Он выскочил из машины и двинулся за адьяхо, которые всей кучей направились в ближайшие кусты. Люди бросились следом за ними, изо всех сил стараясь не отстать. Это было непросто, но они справились: Киата своим мощным корпусом уверенно пролагал коридор в густой зеленой стене, и Тэми оставалось только держаться позади него и вовремя уворачиваться от наиболее агрессивных веток. Таким способом они прошли напролом несколько улиц. Адьяхо, легко просачивающиеся сквозь непроходимые заросли, нисколько не заботились об удобстве двуногих сопровождающих. Но в конце концов титанические усилия людей увенчались успехом: животные испуганно замерли у ограды большого мрачного дома.
Здесь Киата в очередной раз удивил Тэми. Он напружинился, словно зверь перед броском, ноздри его чуть подрагивали, а глаза обшаривали заросли, как будто он внезапно обрел способность видеть сквозь листву. Это еще не было его основное рабочее состояние, которое он сам называл «изнанкой», но инстинкт охотника уже проснулся, делая этого парня чрезвычайно опасным существом. Тэми восхищенно наблюдал, как тот пружинистым шагом прошел вдоль ограды к калитке, замер, чуть не доходя, и прищурился, прислушиваясь. В каждом движении ощущалась такая сила, что Тэми твердо решил: теперь-то этот мрачный охотник палкой его не выгонит из своего дома. Никуда не денется, возьмет в ученики.
Тем временем Киата решительно вывернул на центральную дорожку и, не таясь, зашагал к дому. Его спутники, изумленно переглянувшись и заморгав от неожиданности, спохватились и бросились за ним, когда он миновал уже половину расстояния. Адьяхо опасливо топтались за оградой, но их вожак вдруг решил, что и они должны принести хоть какую-то пользу, так что заставил стаю рассредоточиться по периметру.
Охотник дожидался своих спутников на пороге дома. Ребята не могли понять, что он там делает, до тех пор, пока не вскарабкались на крыльцо следом за ним. Киата приложил руку к двери в том месте, где должен находиться замок, и тихонько бормотал. Наконец что-то негромко тенькнуло, и дверь чуть приоткрылась с противным скрипом.
– Крепкий запор, – проворчал охотник. – На совесть сделан. Сразу видно, что они боятся вторжения.
Охотники за монстрами осторожно просочились внутрь помещения. Здесь было сумрачно и тихо, дом, казалось, пустовал. Однако разница между внешним и внутренним видом дома просто поражала. Снаружи это был обычное заброшенное строение, вполне рядовой вечный житель Трущоб. Отсюда же было видно, что здесь живут. Аккуратно прибранное помещение со скромной, зато целой мебелью, даже с некоторыми признаками домашнего уюта: занавесочками, ширмами, покрывалами, комнатными цветочками.
– Ириус, ты идешь впереди, – распорядился Киата. – Тварями здесь пока не пахнет. Зато ведьмы могут быть. Я иду следом, а ты, мальчик, держись позади меня и никуда не суйся. Руками ничего не трогай и не отставай.
– Угу, – буркнул Тэми, поспешно отступая за широкую спину охотника.
Они начали разведку. Осмотр первого этажа решительно ничего не дал, позволил только сделать вывод, что на территории дома обитает множество очень аккуратных женщин. Порядок в доме был идеальный, так что, когда первый этаж кончился, Ириус уверенно заключил: «Вот теперь я совершенно уверен, что это демоны. Люди просто неспособны жить в такой обстановке». Сам он никогда не отличался аккуратностью, еще будучи человеком, а в нынешнем обличье сумел приучиться разве что вытирать лапы, приходя с улицы.
Поднявшись этажом выше, они обнаружили обычное трущобное запустение. Толстый слой пыли покрывал здесь все мыслимые поверхности, минуя единственно лестничные пролеты. Очевидно, только ими и пользовались. Никаких следов в этом многовековом ковре грязи видно не было, а потому и охотники не удостоили этаж своим вниманием, взобравшись сразу на третий.