Путники остановились, расположившись полукругом. Супруги, затаив дыхание, слушали говорящего, который был польщён подобному вниманию и прикладывал всё своё красноречие, в красках передавая местную легенду.
— С тех пор оба были неразлучны. Отсюда и пошли слухи, будто озеро обладает целебными свойствами, исцеляя любую болезнь, будь то внешний изъян или же девичья гордыня. В селе же над ними смеялись, утверждая, что горбун так же и остался горбуном, равно как и его красавица — гордячкой, а исцелили их не волшебные воды горного озера, а простая человеческая любовь.
Гид замолчал и театрально вскинул руку, указывая куда-то в сторону. Супруги повернулись на жест, и их взору предстало озеро в полной своей красе. Волшебным оно было или нет, но вид имело изумительный.
В небольшой чаше покоилась местная достопримечательность, известная далеко за пределами края. Вода была необыкновенной синевы, словно сотни художников раскрашивали её различными оттенками индиго. С одного краю нависали будто специально составленные обломки скал, тут и там поросшие мхом. Другой край был пологим и пестрел островками травки, сбегающей до самой воды.
— Имена горбуна и красавицы народная молва не сохранила, и озеро стали звать озером Квазимодо и Эсмеральды — как вы поняли, по аналогии, сокращая оба имени для быстроты и удобства, — закончил свой рассказ местный житель.
— С бесплодие озеро лечит? — спросила внезапно женщина, разгоняя всю атмосферу мистики и волшебства.
Гид как бы случайно закашлял, но поймав красноречивый взгляд сопровождающего её мужчины, пожал плечами:
— Может, да, а, может, и нет... — и он развёл руками. — Спускаемся?
Супруги кивнули, и мужчина подал руку своей жене. Когда же дама стала раздеваться на берегу, гид тактично ушёл за валун, а оставшийся на берегу молодой человек, усевшись прямо на холодную землю, смотрел, как постепенно ледяная вода скрывает его супругу. Сначала ступни, затем ноги по колена, бёдра, талия, грудь — и вот наконец скрылась макушка.
Несмотря на то, что вода была далеко не для купания, градусов пять-десять, женщина даже не вскрикнула. Сжав стучащие от холода зубы и впиваясь ногтями себе в ладони, она шаг за шагом двигалась к своей мечте.
Она хотела ребёнка. Чтобы родить самой, выполнить предназначение природы, доказать, что она — женщина, мать, хранительница очага...
Почти пятнадцать лет стараний, исследований и лечения не дали абсолютно ничего, кроме диагноза, что и она, и супруг абсолютно здоровы и готовы к воспроизводству.
После врачей были разные бабки, знахарки, медиумы и прочая шушера, которые обещали стопроцентный результат. Естественно, бестолку.
— Давай попробуем в последний раз, а? Съездим на озеро. Хотя бы отдохнём... — предложил муж через пару дней, как вернулся домой далеко за полночь, утверждая, что заблудился.
— Давай... — кивнула она и горько заплакала: от безнадёжности и безысходности, от собственного бессилия и перехватившего вдруг горла.
Вера и надежда — единственное, что двигает по жизни и не даёт скатиться на дно.
В тёмной комнате, освещаемой лишь монитором работающего ноутбука, стояла тишина, иногда перебиваемая лёгким перестуком клавиш. Мужчина время от времени кидал ласковый взгляд на спящую супругу, у которой холмиком выделялся восьмимесячный живот. Иногда его мысли возвращались к обладательнице контральто, той самой черноволосой «ведьмы», так напугавшей его и отправившей на озеро.
«Я своё возьму», — сказала она на прощание, но не так и не подала о себе вестей.
Привыкший к тому, что всё в этой жизни имеет свою цену, молодой человек не раз порывался съездить в тот домик у чёрта на куличиках и расплатиться. Но каждый раз откладывал, убеждая, что поедет после родов: пусть супруга доносит спокойно.
В соседней комнате зазвонил телефон, и мужчина сорвался с места, переживая, как бы трезвон не разбудил жену, которая в последнее время плохо спала.
Сняв трубку, он хриплым шёпотом ответил:
— Да! Алло, я вас слушаю!
Пауза, а затем в ответ:
— Воронов Сергей Александрович, 1980 года рождения, седьмого июня?
— Да, это я. Что вам надо? — он хотел съязвить, что «посреди ночи», но сдержался: вдруг и вправду что-то важное.
— Кем вам приходилась Воронова Светлана Владимировна?
— Почему приходилась-то? Она и сейчас приходится. Это моя супруга.
— Почти девять месяцев назад вы некоторое время находились в Алтайском крае, верно?
— Да. Проводили там отпуск. А в чём, собственно, дело?
— Около недели назад в результате землетрясения произошёл оползень, который послужил причиной того, что некоторые озёра обмелели. В том числе озеро Манас.
— Манас? — переспросил сидящий на полу мужчина.
— Именно, — голос на другом конце провода был уставшим, словно человек долгое время не спал. — Местные зовут его озером Квазимодо и Эсмеральды, озером Надежды, Колдовским озером. Вам это название говорит что-то?
— Да, конечно, — Сергей был обескуражен. — Моя жена в нём купалась во время отдыха. Вы скажете мне, что случилось и по какой причине вы мне звоните?
— Я уже упомянул о том, что вода в нём ушла в землю. Так вот, на дне было обнаружено тело. Женское. Тело вашей супруги. Я сожалею. Вам необходимо приехать на опознание. Удивительно, но тело утопленницы хорошо сохранилось. Алло! Сергей Александрович, вы меня слышите? — из обронённой трубки слышались приглушённые крики, но мужчина сидел на полу, опустив голову на грудь.
Затем, словно приняв какое-то решение, он бросился в спальню, так и не положив трубку на аппарат. В комнате, задержав взгляд на беременной супруге — а супруге ли?! — он тихонько открыл выдвижной ящичек тумбочки и достал из него блокнот и ручку. Написав пару слов, он взял одежду и вышел, аккуратно прикрыв дверь.
К домику на окраине деревушки он ехал быстро, выжимая из машины всё, на что она была способна. Чем ближе становилось место назначения, тем сильнее скребли на душе кошки. Бросив внедорожник, когда ехать стало невозможным, Сергей стал пробираться пешком, с радостью узнавая места. Это означало, что он идёт верным путём.
Вот, наконец, поваленное дерево, о которое он чуть не споткнулся в прошлый раз. После него — высохшее русло ручья, а затем — налево. Перепрыгнув лежащий ствол, мужчина устремился к своей цели. Поворот, вон русло, затем заросли боярышника и — избушка...
Сергей потерянно стоял, разглядывая пепелище. Ни хлипкого забора, ни покосившегося домика — только давно остывшие угли, местами занесённые землёй. Да красивый женский контральто, набатом отдающий в голове: «Я своё возьму...».