Но девочка настойчиво заставляла ее вспоминать о Рейфе, и почему-то разговор о нем сегодня не был столь мучителен, как обычно.
— Но чаще всего он носил ковбойские шляпы и сапоги, — мягко добавила Кэти.
Кроме тех случаев, когда занимался любовью. Он всегда вовремя вспоминал про шляпу, а она — про его сапоги.
Поднявшись, Сейди на цыпочках подошла к матери и, протянув руку, благоговейно прикоснулась к медальону.
— И он подарил тебе вот это?
Кэти кивнула.
— Потому, что любил тебя?
На мгновение Кэти показалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Когда-то она тоже верила в любовь Рейфа.
— Да. — Странно, но это краткое слово прозвучало с непоколебимым спокойствием.
Теплые детские пальчики осторожно прикасались к ее шее, точно так же, как пальцы Рейфа, когда он впервые надел на шею Кэти медальон.
— И ты носишь его потому, что до сих пор любишь папу?
В тонком голоске прозвучала отчаянная надежда, глубочайшая вера в вечную любовь. Внезапно Кэти почувствовала себя невероятно старой, гораздо старше своих лет, и устремила на дочь невидящие глаза.
Ложь. Мерзкая, подлая ложь. Почему ложь окружает ее со всех сторон? И самый страшный обман состоит в том, что отец Сейди вряд ли выйдет из могилы вместе с Лупе.
Потому, что он вовсе не мертв.
Нет, лживый негодяй, который лишь притворялся, что любит ее, жив-живехонек и пребывает в полном здравии. Получив деньги от Арми, он создал собственное международное охранное агентство вместе с Майком. Рейф приобрел широкую известность, охраняя знаменитостей и спасая американцев, оказавшихся заложниками в других странах.
Известность его была так велика, что Рейф стал желанным гостем в Мексике — решительно всем было известно, как три года назад он ворвался в мексиканскую тюрьму. Рейф сам заковал в наручники знаменитого торговца наркотиками, Эрнандо Гильена, которого разыскивали в Штатах по обвинению в убийстве, перевез его через границу и передал хьюстонской полиции. После того как Гильен был приговорен к смертной казни, а власти США отказались вернуть его полиции Мексики, инцидент повлек за собой последствия международного масштаба.
Когда Арми в бешенстве сообщил Мануэлю о романе Рейфа и Кэти, нарушавшем все профессиональные правила телохранителей, Мануэль отнесся к этому заявлению сочувственно: подобная проблема возникла у него самого несколько лет назад, когда он отправил Рейфа в Перу за своей дочерью Консуэло, сбежавшей с каким-то борцом за свободу. Консуэло отказалась возвращаться к отцу, и тогда Рейф приковал ее к себе с помощью наручников и силком протащил через все джунгли. Проведя неделю рядом с Рейфом, Консуэло безумно влюбилась в него, забыв о своем возлюбленном партизане.
Мануэль с философским спокойствием придерживался мнения, что Рейф в действительности помог обеим женщинам в сложных ситуациях. Он помнил также о том, что Рейф в одиночку обезвредил наемного убийцу, который пытался выстрелить в Арми во время политической акции — при сборе пожертвований в мемориальном парке Хьюстона.
Кэти вздохнула. Вероятно, в эту минуту Рейф охраняет другую женщину и, может быть, занимается с ней любовью. Думать об этом было невыносимо. Но рассказать дочери беспощадную правду о чуждом щепетильности отце она не могла, не желая разрушать мир фантазий девочки.
— Да, в каком-то смысле... я до сих пор люблю его, — ответила Кэти, вновь привлекая дочь к себе. Сейди притихла и, вцепившись в медальон, словно в бесценное сокровище, обняла другой рукой мать за шею и поцеловала ее.
Кэти припомнился вечер, когда Рейф подарил ей медальон.
— Ты украл его? — с тревогой и надеждой спросила она.
— Нет, — глубоким, хрипловатым голосом отозвался тот. — Он принадлежал моей матери. — Последовала напряженная пауза. — А ей его подарил мой отец.
— Я... не хочу забирать его у тебя...
Но Рейф закрыл ей рот поцелуем и привлек к себе на постель.
Однако об этом Кэти, разумеется, не стала рассказывать дочери.
— Он гордился бы тобой, милая моя Гордита, — наконец пробормотала Кэти. — Он ужасно гордился бы...
Мать и дочь вновь обнялись, и Кэти вздохнула с облегчением, пережив еще один разговор о Рейфе. Сейди вообразила себе отца рослым и широкоплечим ковбоем и была готова отдать что угодно, лишь бы узнать правду о нем.
Позднее, уже оставшись одна, Кэти задумалась о странном обстоятельстве: именно Рейф, который испортил ей всю жизнь, обрек на изгнание, на разлуку с родными, доставлял ей редкие, но драгоценные минуты близости с дочерью.