— Помоги мне, Пат, — едва слышно шептал Берт. — Если ты действительно не любишь Кевина больше, если и впрямь хочешь спасти его семью, помоги мне сделать так, чтобы никто не сомневался в том, что ты страстно желаешь меня…
Откуда-то издалека еще доносился свист Кевина, но Патти уже не обращала на него внимания. Она слышала один лишь голос Берта, молившего ее о помощи. Его тело прижимало ее к постели своей тяжестью, и пальцы Патти скользнули в густые волосы на затылке Берта. Внутри нее бушевал океан безумных желаний, порожденных тем, что она оказалась в постели с человеком, которого давно и безнадежно любит.
От избытка чувств Патти издала почти неуловимый звук, и Берт, должно быть, истолковал его как согласие, потому что в следующую секунду он стал целовать ее — целовать по-настоящему, так, как она давно мечтала.
У Патти не было ни душевных, ни физических сил противиться тому, что делал с ней Берт. Она как будто свалилась с крутого утеса и уже никак не могла остановить падение. Ее рука проникла под рубашку Берта. Наслаждение, испытываемое Патти от прикосновений к его обнаженной коже, побудило ее шире раскрыть губы, словно она желала показать, что хочет углубить поцелуй. Берт не преминул этим воспользоваться, после чего Патти окончательно перестала прислушиваться к доводам рассудка и погрузилась в водоворот волшебных ощущений.
Она не могла не чувствовать, как напрягся Берт, и ей было приятно, что это явилось следствием ее прикосновений. Затем Берт начал расстегивать ее блузку, и тогда настал ее черед напрячься. Она крепко сжала его руку, пытаясь убрать ее, и протестующе пискнула. Тогда Берт оторвался от ее губ и тяжело выдохнул ей прямо в ухо:
— Не волнуйся, я не сделаю тебе ничего плохого. Я только хотел…
Патти так и не удалось узнать, чего же он хотел, потому что в этот момент его проворные пальцы успели расстегнуть последнюю пуговицу, после чего полы блузки разошлись и взгляду Берта предстала нежная грудь, едва прикрытая кружевами бюстгальтера.
— Берт! — умоляюще воскликнула Патти. Однако Берт не слушал ее, он занимался хитроумной застежкой бюстгальтера.
— Берт! — снова позвала Патти, на этот раз более настойчиво, хотя ее не переставала бить дрожь от удовольствия, смешанного, впрочем, со смятением, возникшим в отдаленном уголке ее души из-за осознания того, что тело слишком бурно реагирует на прикосновения и откровенный взгляд Берта.
Патти опасалась, что еще немного, и ее тайный возлюбленный поймет, что она испытывает к нему. Она попыталась привлечь к себе внимание Берта, снова потянув его за руку, но он был полностью поглощен открывшимся его взгляду зрелищем. Его лицо непривычно раскраснелось, глаза, которые он поднял на Патти, заблестели глубоким чувством.
Кевин был забыт. Все было забыто, когда Берт чуть переместился вниз и легонько потер напряженный сосок Патти большим пальцем.
— Когда я увидел тебя такой сегодня утром… — хрипло начал он голосом, который, казалось, рождался где-то глубоко-глубоко внутри него. Не договорив, Берт снова пошевелился, крепче прижимаясь к Патти, и она вдруг с трепетом осознала, что он полностью возбужден. — Пат… — Он просунул руку под ее блузку и с силой обнял. Его ладонь обжигала спину Патти огнем. — Мне так захотелось ощутить тебя всю, — продолжил Берт сдавленным шепотом. — Я сгорал от желания прикоснуться к тебе, узнать тебя всю сверху донизу… — В этот момент по телу Берта пробежала дрожь, гораздо более сильная, чем та, которая сотрясала Патти. Он легонько потерся о ее полную обнаженную грудь, и ощущение, возникшее у Патти в то мгновение, когда ее отвердевшие соски прошлись по ткани его рубашки, заставило ее крепко впиться пальцами в его плечи. Тем самым она как будто сожгла за собой мосты, поддавшись настоятельным требованиям плоти. — Что в тебе есть такого, Пат, что сводит с ума и меня, и Кевина?..
Услышав эти слова, Патти застыла. Ее страсть мгновенно улеглась, и на смену выступил здравый рассудок, возвращая ее к реальности.
— Кевин? — с трудом прошептала она, собираясь сказать, что он здесь ни при чем, но Берт мгновенно поднял голову и хрипло произнес:
— Нет, не Кевин, детка! Берт! Отныне будет Берт, запомни это!
Внезапная вспышка гнева, казалось, отрезвила его. Он как будто вдруг осознал, что здесь происходит. Отпустив Патти, Берт сел на краю кровати и отвернулся.
— Прости меня… — глухо обронил он, когда Патти начала дрожащими пальцами застегивать блузку.
— Думаю, нам лучше спуститься в гостиную, — предложила она, стараясь говорить как можно спокойнее и не обращая внимания ни на извинения Берта, ни на руку, которую тот протянул, чтобы помочь ей подняться с постели.