- И не вздумайте! Он не может вас заставить.
- Теоретически не может, но...
- Не позволяйте ему переехать вас, словно вы щепочка на пути асфальтового катка! Я с вами! Мы будем сражаться! Я, конечно, не обещаю огневой поддержки, детская психотравма - это вам не насморк, но партизанскую войну в тылу противника гарантирую. И потом - душой я с вами, прямо на баррикадах!
Джина грустно улыбнулась и задумалась. Адриано с участием наблюдал за ней, а потом осторожно спросил:
- Боитесь проиграть?
- Боюсь... И проиграть боюсь, и победа вряд ли обрадует.
- О, узнаю брата Рикко! Большой Брат всегда умел подавлять людей... Между прочим, я вас понимаю. Когда Рик по-настоящему взбешен, у меня душа уходит в пятки. Сегодня еще ничего, хотя и влетело за эту несчастную встречу.
- А вы не думаете, что насчет этого он прав?
Голубые глаза с упреком воззрились на нее. Адриано склонил голову на плечо и простонал:
- Только не говорите, что вы на его стороне!
- Я не на его стороне, просто.., работа есть работа.
- Да поймите вы, прекрасная Джина, это он у нас босс, акула капитализма, хозяин на своей земле и прочее, и прочее. Я - натура творческая и безалаберная, я пою, как жаворонок, потому что мир вызывает у меня желание петь - а мне говорят "Иди и договорись о поставке мраморных унитазов в гостиницу Санта Кроче". Какой жаворонок это выдержит? И потом: нельзя же всю жизнь твердить мне, что я никчемный, бестолковый, несобранный и так далее? Я же могу в это поверить - и мир потеряет своего жаворонка, приобретя взамен мерзкого нахлебника.
Внезапно Адриано замолчал, а затем произнес очень спокойно и серьезно:
- Я не должен с ним работать, в этом все дело.
Джина почувствовала к парню настоящую симпатию.
- Разве он вас.., тебя заставляет?
- Ну, не то, чтобы заставляет... Просто держит на коротком поводке. Ты знаешь, у меня есть деньги, но до тридцати лет я могу только хвастаться, что они у меня есть. Хочешь вина? Нет? А я выпью. Так вот, до тридцати лет я совершенно в его власти. А мне надоело жить в этом сыром мавзолее под названием Венеция. Я не могу ждать до тридцати лет! Я хочу уехать. В Штаты, например, или в Мексику... Мама сглупила, послушавшись моего Большого Брата.
- Так это он настоял? У меня сложилось впечатление, что ваша мать была женщиной с сильным характером.
- Да какая разница теперь-то? До тридцати лет я никуда не денусь. Бедный раб, томящийся в неволе...
Джина с усмешкой окинула взглядом ухоженные руки, шелковую рубашку с золотыми запонками.
- А на кого-нибудь другого ты не пробовал работать?
- Смеешься? Ты знаешь, что они мне предложили? Работать пять дней в неделю! Можешь себе представить?
- Какой ужас. Бедный раб.
- Ценю юмор, но для меня это и в самом деле кошмар. Здесь, у Рика, я по крайней мере могу иногда расслабиться и не приходить на работу. Главное, чтобы он об этом не узнал. Слушай, у меня сейчас еще и зубы заболят. От тоски. Что ты сегодня собиралась делать?
- Вообще-то пока не знаю.
- А Венецию ты уже видела?
- Нет, я только вчера приехала... Рикардо предложил съездить в Мурано, но...
- До вечера его теперь не жди. Работа для него все. Он вполне способен помчаться на ту встречу. Джина, ангел, не смотри с таким укором, у меня правда болел живот. Честное слово! Только Рик, этот бесчувственный дьявол, может мне не верить, но ты-то...
- Ну, не знаю...
- Такая красивая и такая вредная! Не буду вести партизанскую войну, такая вредина и без меня справится. Ну Джина, ну пожалуйста! Давай куда-нибудь пойдем, а?
- Не думаю, что могу согласиться.
- Это из-за этого тирана? Думаешь, он будет против?
- Думаю, да.
- А тебе-то что? Пусть злится на здоровье. Или ты его боишься?
- Я думала, ТЫ его боишься.
- Боюсь. Когда он рядом. Но сейчас-то его нет!
- Но если мы уйдем, неприятности неизбежны.
- А мы ему не скажем. Будем как настоящие партизаны. Уйдем в леса. Скроемся от преследования. Забросаем следы перцем. Отстреляемся, в конце-то концов!
- Да, вот он придет, а нас обоих нет...
- Он не придет, говорю тебе. Контракт срывается - значит, можно хоть на голове стоять, он не заметит. Ну Джина, ты что, хочешь весь день дома просидеть? Хороший дом, не спорю, каменный, с окошками, но ведь тюрьма же! Потом: мы же вернемся вечером!
Джина с сомнением смотрела на Адриано, взвешивая шансы. Если Рикардо узнает... А что, собственно, он должен узнать? Он же не сказал, чтобы она обязательно дождалась его? И вообще, почему она должна его слушаться?
Джина вдруг вспомнила, что...
- Погоди, у тебя же живот болел!
- Мне уже лучше.
- Но живот - это серьезно.
- Все прошло. Это было чисто нервное. Медвежья болезнь. У меня иногда бывает.
По дороге я тебе расскажу, как она протекает, ты обхохочешься.., то есть, обрыдаешься! Тебе что-нибудь нужно?
- Только сумку, наверху...
- Восточное крыло? Какой бог?
- Янус.
- Ого! Рядом с Риком! Неспроста это, ох, неспроста.
- Адриано!
- Молчу! Пошли, покажу черный ход. Он схватил ее за руку и стремительно протащил по коридору, затем свернул в неприметную низенькую дверь и слегка подтолкнул в спину.
- Теперь иди наверх. Потом пройдешь мимо комнаты Рика до конца коридора и найдешь точно такую же лестницу. Внизу я тебя и жду. Вперед, красавица!
У себя в комнате она с трудом перевела дух. Какая глупость. Они с Адриано - взрослые, а прячутся, словно дети. Смешной мальчик, настоящий клоун, это правда. В нем нет зла, только насмешка, да еще неизжитые комплексы. Как он смотрел на нее, когда они познакомились... Нет, это не неприязнь, это, скорее, настороженность.
Почему она так боится Рикардо? В конце концов, что он может ей сделать? Она взрослый и самостоятельный человек.
Кольцо! Надо его спрятать, раз оно такое ценное.
Джина торопливо достала маленький замшевый мешочек с кольцом, секунду помедлила, а затем решительно положила его в шкатулку.
Адриано ждал ее, нетерпеливо подпрыгивая на месте.
- Тебя никто не видел?
- Нет... А где мы сейчас? Вчера Рикардо вел меня как-то иначе.
- Чудачка, это же черный ход. Вы шли через главный.
Следующее потрясение ждало Джину на выходе. Их ожидала настоящая гондола, и плечистый гондольер в красной рубахе, с алой лентой поперек лба галантно подал ей руку, помогая сойти в лодку.