Он улыбнулся, и Джина смогла наконец выйти из ступора.
- Теперь, если вы в порядке, я пойду и спасу вашу обувь.
Он отпустил Джину, и она обессиленно привалилась к стене ближайшего дома, а незнакомец решительно шагнул на мостовую и принялся высвобождать туфлю-убийцу из каменной ловушки.
Все движения мужчины пронизывала странная, почти животная грация и сила - так должны двигаться хищники в джунглях или саваннах. Под тонкой шелковой рубашкой лениво перекатывались мышцы. Широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра - и удивительное, заполнившее все вокруг ощущение силы и властности.
- Прекрасная обувь! По ней проехались колеса, а ей хоть бы что.
С этими словами незнакомец легко опустился перед Джиной на одно колено и надел ей туфлю - словно хрустальный башмачок. Он проделал это столь элегантно и естественно, словно и впрямь был принцем из сказки, каждый день тренирующимся для встречи с Золушкой. Когда он выпрямился, Джине, которая никогда не считала себя малюткой, пришлось задрать голову. Серые глаза с любопытством смотрели на нежное, побледневшее от пережитого личико.
- Похоже, вы все еще дрожите... Да, дрожит. Только не от страха, а совсем по иной причине.
- Знаете, я всегда считал панацеей от всех бед чашку хорошего крепкого чая.
Он решительно взял Джину под локоть и увлек за собой. Как оказалось, недалеко. Буквально за углом оказалось очень милое кафе с полосатыми зонтиками от солнца, чистенькими столиками и очаровательной кельнершей в хрустящем от крахмала переднике, рядом с белизной которого снега Альп казались грязной тряпкой.
- Посидим здесь? Или хотите зайти внутрь ресторана? У вас такая белая кожа...
- Все в порядке. Я люблю солнце и загорать тоже люблю, так что все нормально.
Он галантно подвинул Джине стул, и они уселись друг напротив друга. Немедленно, по знаку хрустящей кельнерши, возле них возник не менее ослепительный официант.
- Хотите только чаю, прекрасная дама, или закажем местные роскошные эклеры?
- Нет, просто чай, с лимоном, если можно.
Незнакомец повернулся к официанту и сделал заказ на немецком языке. Говорил он бегло, но чувствовалось, что это не родной для него язык. Когда официант ушел. Джина обратилась к своему спасителю.
- Вы, похоже, хорошо знаете Старый город.
- Да, я тут частенько бываю. К вам вернулся румянец, и он вам к лицу. Как себя чувствуете?
- Гораздо лучше.
- Вы здесь по делу или отдыхаете?
- В отпуске.
- Впервые в Шварцвальде?
- Да. Жаль, но только на два дня. Завтра утром уезжаю в Венецию.
Зачем она ему это рассказывала, Джина и сама не знала.
- Дайте угадаю. Вы англичанка?
- Угадали. Я путешествую по Европе на машине.
- Тогда вам предстоят незабываемые дороги.
- Я знаю. Читала в проспектах. Я специально так составила маршрут, чтобы увидеть все самое интересное.
Официант принес поднос. На нем стояли кувшинчик с холодной водой, чайник с кипятком, маленький заварочный чайник, серебряное блюдечко с тонко нарезанным лимоном и серебряными щипчиками, маленькая сахарница и две фарфоровые чашечки на блюдечках, сквозь которые просвечивало солнце.
Джина разлила чай по чашкам и передала одну своему спасителю. Она уже подцепила ломтик лимона и несла его к своей чашке, когда заметила, что незнакомец пристально наблюдает за ней. Это смутило Джину, и она уронила лимон. Брызги чая попали на блузку.
Незнакомец немедленно достал из кармана ослепительно белый носовой платок, смочил его холодной водой из кувшинчика и быстро стер оранжевые капли, не успевшие даже впитаться в ткань блузки.
Это прикосновение было совсем легким и нейтральным, ничего в нем не таилось, но Джина почувствовала, как внутри нее медленно разгорается странное темное пламя. Казалось, все ее нервные окончания среагировали на прикосновение незнакомца, и теперь на щеках Джины расцветал румянец, больше похожий на пожар.
Виновник пожара не замечал этого. Он отодвинулся, склонил голову набок, задумчиво обозрел плоды своих трудов и заметил:
- Почти ничего не видно.
- Спасибо...
- Да что вы, мне было даже приятно! Похоже, он над ней слегка подсмеивался, но Джине было не до этого. Она срочно нуждалась в смене темы и легком, ни к чему не обязывающем, разговоре.
- Вы.., вы здесь живете?
- Нет, здесь я бываю только по делам бизнеса. А живу я, кстати, в Венеции.
- О...
Сердце ухнуло куда-то в пропасть. Вот и сменили тему!
- Меня зовут Ричард. Точнее, Рикардо Анжело Хоук. Можете называть меня Рикко.
- Вы итальянец?
- Наполовину. Отец - американец, мать итальянка. А вы, стало быть, англичанка?
- Да. Джина Хьюстон.
Быстрый взгляд на ее обручальное кольцо - и стальные глаза вновь просвечивают насквозь смятенную душу Джины Хьюстон.
- Миссис Джина Хьюстон, как я понимаю?
- Да, то есть нет... В общем, да.
- Это как?
- Я вдова.
Это прозвучало не то слишком громко, не то слишком тоскливо - но в этот момент Джина едва ли не впервые задумалась о своем вдовстве всерьез. Взгляд сероглазого мужчины стал серьезным и чуть встревоженным.
- Вы слишком молоды для того, чтобы быть вдовой.
- Мне двадцать пять лет.
- Когда же умер ваш муж?
- Три года назад.
- И вы до сих пор носите обручальное кольцо?
Да, ношу. Более того, я до сих пор считаю себя замужней женщиной. Считала.., до сих пор, в смятении подумала Джина.
Вслух она ничего не ответила, и ее спаситель тоже некоторое время молчал, но в конце концов не выдержал:
- Простите мне мои вопросы, но.., ваш муж умер.., отчего?
- Он погиб. В автокатастрофе.
- И вы остались совсем одна...
- Не совсем так. Я живу с Джолли...
- Но он с вами не поехал?
- Не поехала. Это моя подруга. Если бы еще знать, с какой стати она все это рассказывает совершенно незнакомому человеку?
- Мы с ней вместе учились в колледже, а после смерти Стивена она пригласила меня к себе. Вообще-то я звала ее с собой в Венецию, но у нее много работы, так что пришлось ехать одной.
- А работаете вы тоже вместе?
- Нет. Джолли работает в основном дома, а я наоборот. Я организую всякие конференции и саммиты. Как правило, научные.