Коннор кивнул и посмотрел на Тео.
— Не бойся показывать свой значок. Я вернусь, когда отвезу его.
— Будь осторожен, — произнесла я и поцеловала его в губы.
— То же самое касается и тебя, негодница.
Он уехал, а мы повернулись к женщине, которая стояла у окна, все еще заламывая руки.
«Довольно неплохая метафора», — печально подумала я.
— Пойдем испортим ей вечер.
Палома побледнела, увидев, что мы приближаемся, а затем попыталась вести себя непринужденно, перевернув табличку с «Открыто» на «Закрыто».
— Ну и ну, — произнес Тео. — Вот не знаю, стоит ли нам теперь заходить, раз она перевернула эту табличку.
— Ага, — согласилась я, толкая дверь. — Это настоящее препятствие.
В магазине была горстка людей, большинство из которых стояли возле окон и экранов, рассказывая о том, что они видели — или пытаясь выяснить, что именно это было.
— Я за ней присмотрю, — сказала я. — Можешь позаботиться о них?
— С удовольствием. — Тео достал свой значок и поднял его. У него здесь не было никакой юрисдикции, но не похоже, чтобы кто-то собирался читать мелкий шрифт. — Простите за беспокойство, произнес он, — но нам нужно, чтобы все покинули помещение, пожалуйста. Если не трудно, просто выйдите наружу и отправляйтесь своей дорогой.
Услужливо придержав дверь, он подождал, пока они выйдут, и снова ее закрыл. Затем он защелкнул замок и повернулся к нам.
— Что вы делаете? — спросила Палома, метнувшись за прилавок, пока мы шли к ней.
— Мы здесь, чтобы узнать правду, — ответила я, беззаботно подняла жеоду, осмотрела кристаллы внутри, а потом положила ее на место. — Потому что нам очень надоело, когда нам врут.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Палома, но руки у нее дрожали. Когда поняла, что мы это заметили, она скрестила руки на груди, спрятав кисти.
— Я не представился, — произнес Тео, доставая свой значок. — Я из офиса Омбудсмена. Ты знаешь, кто они?
— Да, знаю. У тебя здесь нет никакой юрисдикции.
— Верно, — согласился он, — нет. Но что у меня есть, так это информация. У тебя тоже есть информация, Палома. И ты поделишься ею с нами.
— Я ничего не знаю.
— О, но ты знаешь. Потому что ты единственная, у кого есть такая возможность. — Тео посмотрел на меня. — Ты знала, что я сегодня разговаривал с Орденом?
— Да ты что, — произнесла я, изображая удивление. — И как дела в Милуоки?
— Продуктивно. Они ведут весьма хорошие записи, и наша Палома в этом районе единственная колдунья — зарегистрированная или нет. — Он снова повернулся к Паломе. — Все начинается и заканчивается на тебе, Палома. Теперь-то не хочешь выложить все начистоту, или нам нужно просто позвонить в Орден и позволить им разобраться с тобой?
Она перевела взгляд на окно, выглядя при этом совершенно несчастной.
— Я не знала, что они превратятся в… это, — сказала она, а потом снова посмотрела на меня. — Это абсолютная правда.
— Прости, но я тебе не верю, — сухо произнесла я. — Тем более, что, несмотря на свои силы, ты стояла там и смотрела. Даже не пыталась помочь.
— Я ничего не могла сделать.
Тео посмотрел на меня, нахмурив брови в притворном замешательстве.
— Она ничего не могла сделать, Элиза. Разве это не кажется странным?
— Действительно кажется, — согласилась я, наслаждаясь подколкой больше, чем, вероятно, следовало бы, учитывая, что поставлено на карту.
— Вы не обязаны мне верить, — сказала она. — Наверное, на вашем месте я бы тоже себе не поверила. Но опять-таки, это правда.
— Мы поверим тебе, если ты расскажешь нам правду, — промолвила я.
Палома потерла лоб.
— Давайте… давайте присядем? У меня чертовски болит голова. Это магия. Она вызывает у меня мигрени.
Она прошуршала через завешанный бусами дверной проем вдоль задней стены.
Мы прошли за ней по коридору, ведущему к уборной и небольшому кабинету. В кабинете стоял письменный стол и два стула для посетителей. На столе был порядок, хоть он и был заставлен коробками, документами и коллекционными товарами. С потолка свисал китайский фонарик, а к кирпичной стене был прикреплен плакат, демонстрирующий позы для йоги. И помещение было пропитано старой магией, едкими слоями, которые, казалось, пронизывали воздух и мебель и оставляли в воздухе след маслянистости.
Она села за стол, закрыла глаза и потерла лицо руками. Потом тяжело вздохнула, словно хотела сжаться, и снова опустила руки. Она выглядела усталой и несчастной. Жаль, что эти чувства не подтолкнули ее найти нас раньше.