* * *
Лимузин отвез нас обратно на курорт, но не соизволил заехать на территорию поселения. Он подъехал к входу, остановился и стал ждать, когда мы выйдем. Мы вылезли и едва успели закрыть за собой дверь, как он разогнался, взвизгнув шинами, спеша вернуться в свой клан.
— Пойдем внутрь, — тихо сказал Коннор, оглядывая дорогу, и мы направились к нашему краю курорта.
Он не прикасался ко мне, не держал за руку. И из-за этой дистанции у меня что-то сжалось в груди.
— Прими душ, — произнес он, когда мы добрались до хижины. — Это поможет.
Я поверила ему на слово и приняла самый горячий душ, который только могла выдержать, позволяя воде барабанить по мне, пока я не вытолкала часть адреналина, злости и печали. Это помогло, немного. Но чувствовать, что Коннор все еще на моей стороне, что мы все еще едины против врагов, с которыми столкнулись, было бы лучше.
Я вытерла волосы полотенцем, вышла в леггинсах и футболке и обнаружила, что он запирает двери, поскольку снаружи наступал рассвет.
Он оглянулся на меня.
— Ты, должно быть, устала, — наконец, сказал он.
— Я выжата как лимон, — ответила я. — А ты?
— Аналогично. — Он вздохнул, и звук был прерывистым. На его плечах был большой груз, и в немалой степени та куча, которую я добавила сегодня.
— Прости, — сказала я. — За все это.
Его лицо ничего не выражало, и он не предлагал никакого утешения, что резануло мне по сердцу, подобно моему острому мечу.
— И ты меня, — произнес он. — Это не та поездка, которую я планировал — и не те неприятности, которые я ожидал обнаружить.
Я боялась спросить, кого он имел в виду — меня или монстров. Но знала, что даже если мы не можем говорить о нас — или о том, что нас уже нет — нам нужно обсудить то, что произошло.
— Ты действительно не знаешь, что они такое?
Он отрицательно покачал головой.
— Судя по доказательствам, они — члены клана, как-то превратившиеся при помощи магии. Но я не знаю как.
— Я могу поговорить с Тео, Петрой. Может, поблизости есть колдуны или — не знаю — магический колодец.
В его глазах почти промелькнуло веселье.
— Магический колодец?
— Я не в себе, — ответила я.
— Как и Петра.
На этот раз неохотная улыбка появилась у меня.
— Ага. Так и есть. Но она знает свое дело. Она может просто сказать, что это Чудовище или… — я замолчала, поняв, что, скорее всего, верно обратное, и посмотрела на Коннора, который кивнул.
— Я тоже только что догадался. Похоже, на клан напало не Чудовище Оватонны. Возможно, то, что с нами сражалось, и есть Чудовище Оватонны или, как минимум, его последняя версия. Может, это не первый раз, когда кто-то использует эту магию. Черт, может, поэтому она испорчена.
— Все из-за Пэйсли? — задумалась я. — Ее смерть, похоже, была спусковым крючком, возможно, распространившимся на общее недовольство в клане. Злость из-за того, что он остается скрытым, из-за отказа меняться. И Трэйгер, по крайней мере, один из тех, кто так считает.
— Ага, — мрачно произнес он. — А Трэйгер связан с Джорджией, что еще больше усложняет ситуацию. — Он нахмурился. — Откуда могла взяться эта магия?
— Ну, либо кто-то сотворил с ними магию, и у них не было выбора…
— Либо они каким-то образом сами сделали это с собой, — закончил он.
— Оборотни могут творить магию?
— Не очень хорошо, — ответил он, — и я говорю буквально. Мы можем делать небольшие манипуляции, но слабые и не очень хорошо.
— Это объясняет ощущение, что она испорчена.
Он что-то неопределенно проворчал, соглашаясь, а потом его брови нахмурились, когда снова посмотрел на меня.
— Могут возникнуть проблемы.
— Проблемы?
— Ронан не единственный, кто затаил обиду. Клан захочет поговорить с нами. Если нам повезет, они подождут до сумерек.
«А если нет», — подумала я, «они вытащат нас из дома при свете дня, и для меня на этом все закончится».
— Также возможно, что эти существа вернутся и будут нацелены именно на нас. Я попросил Алексея проверить тропинки, посмотреть, можно ли определить места, можно ли распознать испорченную магию вокруг курорта. А пока я буду на чеку. Они не навредят тебе.
Но он снова не протянул руку, и это была еще одна небольшая рана.
— Поспи немного, — сказал он. — Завтра разберемся с тем, что последует дальше.
Будучи снова отосланной и совершенно неуверенной в том, что мне делать, я вернулась в спальню, закрыла дверь и села на кровать. И почувствовала себя более одинокой, чем когда-либо прежде. Одинокой, виноватой и испуганной, что, пытаясь сделать что-то хорошее, я напортачила с чем-то, чего никогда не хотела.