Это был свет. Солнечный свет — точечный луч золота, пронзивший кровать, подобно ножу.
Я находилась в полусонном состоянии, едва в сознании, но познала достаточно боли и жара, чтобы отползти подальше от опасной зоны. Я скатилась на пол, забилась в угол и снова заснула в темноте.
* * *
Во второй раз я проснулась в темноте, свернувшись калачиком на полу в изножье кровати. Я поднялась, поморщившись от резкой вспышки боли, и обнаружила яркую красную полоску на бедре. Она заживет, но я никогда не забуду этого ощущения. Я получала порезы от катаны, царапины от когтей чудовищ. Но обжигающий эффект солнечного света был чем-то совершенно иным.
Я встала и подошла к окну, все еще закрытому наружными ставнями, по крайней мере, насколько я могла видеть отсюда. Но что-то было не так. Что-то повредило один из них, разрушив сооружение, предназначенное для моей безопасности.
И я серьезно сомневалась, что это совпадение.
Я оделась и, учитывая развитие событий, пристегнула меч. Хижина была пуста; я вышла наружу и обнаружила, что Коннор смотрит на ставень.
Он оглянулся.
— Привет.
Сегодня было прохладнее, и на нем была черная мотоциклетная куртка поверх рубашки, завершали наряд джинсы и ботинки. Его глаза были затуманены, как будто он спал плохо или недолго. И я все еще чувствовала между нами стену, тяжесть сказанного… и нет.
— В мою комнату проник солнечный свет, — сказала я.
— Что? — Он оглядел меня. — Ты в порядке?
— Я в норме. Он разбудил меня, и я перебралась в угол.
— Он разбудил тебя, — медленно повторил он, внимательно наблюдая за мной. — Потому что обжог.
— Очень маленький ожог, — сказала я. — Только на ноге, и, скорее всего, он уже прошел. — Я попыталась улыбнуться, но улыбка казалась чем-то странным на моем лице.
А потом я посмотрела на ставни, которые он разглядывал, и поняла, как сквозь них проник свет. Они были искорежены и изогнуты по краям, металл погнулся — как будто кто-то пытался оторвать их и выставить меня на солнечный свет. У них не получилось ни то, ни другое, лишь сделать щель в металле, которая пропустила эту единственную частицу солнечного света.
— Мне жаль, — произнес он.
Я снова посмотрела на него, в его глазах боролись вина и извинение, и попыталась поднять настроение.
— Почему? Это ты сделал?
Он проигнорировал шутку.
— Около двух или трех часов я слышал шум снаружи. Я вышел на улицу, чтобы проверить, и увидел, как кто-то уходит вдоль стены хижины. Он убежал к дороге.
Я приподняла брови.
— Человек, оборотень или существо?
Он указал на землю.
— Ты мне скажи.
Землю пересекало множество следов — отпечатков ног людей или оборотней, следов животных. И я уже собиралась попросить Коннора показать, что он видит, когда поняла, что это не группа следов; это был один след из нескольких частей. Не такой, как у существа — с его вытянутым следом. Не как у человека или оборотня в человеческой форме, с более длинной и широкой подушечкой. Но смесь того и другого. Длинная подушечка с углубленным следом лапы сверху.
— Наполовину оборотень, наполовину существо? — спросила я, оглянувшись на него.
— Не уверен, но, думаю, он перекинулся не полностью. То, что я видел — нечто высокое, худощавое, с жидкими волосами — не было оборотнем, и это был не человек. Он скрылся прежде, чем я успел его рассмотреть.
— Так что, возможно, магия, которую они используют, влияет на превращение — меняет то, в кого они превращаются, или как они это делают.
— И это не очень хорошо работает, — сказал он. — Я думаю, что это какой-то гибрид.
— Разве оборотни не гибриды?
— Нет, мы и люди, и волки. Наше превращение похоже на подбрасывание монеты — либо волк, либо человек.
— Но существа похожи и на человека, и на волка одновременно, — заметила я. — Волки, которые ходят на двух ногах.
— И более мощные, — сказал Коннор. — Нечто большее, чем и то, и другое. — Он покачал головой и посмотрел на меня с извинением в глазах. — Я не осмотрел ставни. Лишь проверил, на месте ли они. Мне жаль, что они причинили тебе боль. И мне жаль, что я это допустил.
Что бы ни происходило между нами, я могла его утешить.
— Ты не должен передо мной извиняться, и ты ничего не допускал. У тебя не было причин изучать ставни под микроскопом. Нелогично, что они попытались их снять.
Чувство вины сменилось замешательством.
— Что?
— Это нечестно и безалаберно. Может, они думают, что если навредят мне, то это причинит тебе боль. Они явно не понимают, что вампиры не впадают в коматозное состояние днем; мы спим. Боль будит нас. Они бы гораздо больше преуспели, напади на меня или на тебя вдали от курорта. Здесь шансы на то, что их заметят или поймают, выше.