Перемена в его словах и голосе была столь внезапной, что я вздрогнула и насторожилась. Позади нас кто-то стоял. Однако я не подала вида, что знаю об этом, и, подобно своим заколдованным подругам, во все глаза смотрела лишь на мужчину рядом с собой.
Некто за нашими спинами не издал ни звука, но я отчетливо ощущала его эмоции. Это была не ненависть – столь сильное чувство мы приберегаем для равных себе или тех, кто превосходит нас, – а скорее ярость. Ярость, вызванная тем, что недостойный посмел встать на пути воли, доселе считавшейся непререкаемой. Не знаю, почему я так была в этом уверена, – возможно, магия этого места обострила мои чувства.
– Приветствую, Халс! – обратился Херрел к тому, кто стоял у меня за спиной. – Присядь, выпей за невесту!
Как-то раз во время праздничных гуляний в Норстеде мне довелось увидеть, как двое мужчин сошлись в шуточной схватке…
– За невесту? – переспросил глумливый голос. – В кои-то веки Херрел Криворукий не опростоволосился с заклинанием. Ну, давайте взглянем на ту рыбку, что прельстилась твоей приманкой.
Херрел молниеносно вскочил на ноги. Будь у него в руках меч, он бы обнажил его, не раздумывая.
– Господин? – Изо всех сил разыгрывая из себя ничего не понимающую невесту, ослепленную своим избранником, я взяла Херрела за руку. Кожа у него была прохладная и гладкая. – Что с тобой, господин мой?
Он рывком поднял меня на ноги, и теперь наконец я смогла обернуться. Подошедший к нам мужчина был немного выше Херрела, такой же стройный и мускулистый, но намного шире его в плечах. Одежда его отличалась лишь по цвету: штаны и сапоги были сшиты из ржаво-коричневого меха, а на пряжке ремня поблескивали маленькие красные камешки. Лицом мужчина походил на Херрела – они могли бы быть братьями или близкими родичами, – однако сходство было лишь внешним. От незнакомца веяло такой непримиримой злобой, гордыней и высокомерием, что на ум мне тут же пришла мысль об изгоняющем демонов зеркале – сейчас оно было бы весьма кстати. Я почувствовала себя беспомощной мышкой, что вот-вот погибнет в хищных когтях птицы, однако именно этот страх придал мне сил. Я приготовилась защищаться.
– Госпожа. – Херрел крепко сжал мою руку. – Позволь представить тебе Всадника из нашего племени. Это Халс Сильнорукий.
– О мой господин, – ответила я, мужественно играя свою роль, – для меня большая честь познакомиться с вашим славным соратником.
В глазах Халса вспыхнули красные огоньки. Он улыбнулся, и улыбка эта была равносильна удару тонкого хлыста по обнаженной коже.
– Какая красавица. Воистину, Херрел, в кои-то веки удача от тебя не отвернулась. Но что скажете вы, миледи? Не считаете ли вы, что вас удача обошла стороной?
– О чем вы говорите, господин? Клянусь милосердным Пламенем, сегодня счастливейший день в моей жизни!
Теперь, сама того не желая, удар нанесла я. Губы его по-прежнему были растянуты в улыбке, но я-то видела, что за ней бушует настоящий ураган чувств, который он сдерживает лишь усилием воли.
– Да продлится это счастье вечно, госпожа.
Он поклонился и, не сказав больше ни слова, ушел.
– Чему быть, того не миновать, – произнес Херрел. – Война началась. Отныне, Гиллан, будь осторожна. Следи за каждым своим словом, взглядом, улыбкой – и даже мыслью. Халс был уверен, что уж он-то уедет отсюда с невестой, но там, где победа его была несомненной, преуспел не он и не кто-то иной, а я – и оттого он взбешен еще больше.
Тут я увидела, что остальные пары поднимаются со своего травяного ложа.
– Пора в путь?
– Да, идем.
Он обнял меня за талию и повел прочь от цветущих деревьев, к месту, где стояли лошади.
Мы снова очутились во владениях зимы. Скакуны, ожидавшие нас, имели странный окрас: шкура их вперемешку была покрыта черными и серыми пятнами, отчего животные, стоило им шевельнуться, до того сливались с зимним ландшафтом, что становились невидимы человеческому глазу.
Лошади были под стать самим Всадникам: высокие, стройные, тонконогие, – в Долинах я таких никогда не встречала. Седла, покрытые меховыми шкурами, были меньше обычных и не столь громоздкие. К некоторым были привязаны сумки, но я не заметила, чтобы кто-то торопился наполнить их тем, что осталось от нашего пиршества на поляне.
Херрел остановился возле одной из лошадей. Та повернула голову и окинула меня внимательным, разумным взглядом.
– Это Раткас, – сказал Херрел. – Она будет служить тебе.