— Его долг выполнен, капитан. Теперь начинается ваш. Хорошо, что вы взяли оружие. И я думаю, оно принесет нам счастье.
Корис еще раз взмахнул топором, искусно повернув в воздухе лезвие. Саймон отвернулся от пустого кресла. С самого своего появления в этом мире он был свидетелем волшебства его обитателей и принимал его как должное. Принял он и последнее событие. Но даже обладание знаменитым топором Вольта не принесло им ни воды, ни пищи, и он сказал об этом.
— Верно, — согласился Танстон. — Если другого выхода отсюда нет, придется вернуться к берегу и попробовать что-нибудь иное.
Но выход был. За креслом в стене виднелся арочный проход, забитый землей и обломками камня. Они принялись работать, используя ножи в качестве орудия. Даже для отдохнувших людей это была тяжелая работа. И лишь недавний ужас перед морем удерживал Саймона. В конце концов они расчистили небольшой проход и оказались перед дверью.
Дверь была сделана, должно быть, из местной, очень прочной древесины. Она казалась не тронутой гниением. Наоборот, какой-то естественный химический процесс превратил ее в камень. Корис жестом велел всем отойти.
— Это мое дело.
Снова взлетел топор Вольта. Саймон едва не закричал, боясь увидеть, как прекрасное лезвие раскалывается при ударе о камень. Послышался звон, топор снова взмыл в воздух и обрушился со всей силой мощных рук капитана.
Дверь раскололась, часть ее упала вперед. Корис отошел, а трое оставшихся очистили проход. В лицо им ударил яркий дневной свет, свежий ветер разгонял затхлый воздух склепа.
Убрав остатки дверей и пройдя сквозь стену из сухих ветвей, спутанной паутины и высохших насекомых, они оказались на вершине утеса. Прямо перед ними начинался спуск к ручью. Ни слова не говоря, Саймон устремился вперед, надеясь промыть высохшее горло, облегчить мучения просоленной кожи.
Чуть позже, приподняв от воды мокрую голову и плечи, он обнаружил, что Корис исчез. Но Саймон был уверен, что капитан вместе с ними покинул склеп Вольта.
— Где Корис? — спросил он Танстона. Тот протирал лицо пригоршней влажной травы, вздыхая от удовольствия. лежал на спине возле ручья, закрыв глаза.
— Он делает необходимое для воина внизу, — ответил Танстон. — Гвардеец не должен оставаться открытым ветру и воде, если его офицер может о нем позаботиться.
Саймон вспыхнул. Он совсем забыл об этом искалеченном теле на берегу. Хотя он по своей воле вступил в гвардию Эсткарпа, но еще не чувствовал себя ее частью. Эсткарп слишком древен, его жители и волшебницы — слишком чужды. Но что обещал ему Петрониус, предлагая бегство? Что человек, воспользовавшийся его услугами, будет перенесен в тот мир, которого жаждет его душа. Саймон солдат, и вот он в мире постоянной войны. Но это не его способ воевать, и он по-прежнему чувствует себя бездомным.
Он вспомнил женщину, с которой бежал по болотам, не зная, что она волшебница из Эсткарпа. Во время бегства были моменты, когда они испытывали друг к другу чувство истинного товарищества. Но впоследствии оно исчезло.
Она была в одной из лодок, когда они бежали из Салкаркипа. Неужели ее ждало то же безжалостное море? Он шевельнулся, испытывая какое-то странное чувство, которое не сумел бы назвать. Перевернувшись в траве, он положил голову на согнутую руку, расслабившись, как научился уже давно, и уснул.
Проснулся он вскоре, потому что солнце еще ярко светило. В воздухе пахло едой. В расщелине скалы горел небольшой костер, Танстон жарил на нем рыбу, надетую на прут. Корис спал, подложив топор под голову, его мальчишеское лицо казалось уставшим. Йивин лежал на животе, опустив руки в ручей. Он доказал, что является не только отличным наездником, извлекая рыб из воды одну за другой.
Когда Саймон подошел, Танстон поднял брови.
— Возьми свою порцию, — он указал на рыбу. Саймон уже собрался взять кусок, как вдруг заметил напряженный взгляд Танстона и сам посмотрел в ту сторону. Над их головами описывала широкий круг птица с черным оперением. На груди у нее виднелось белое V-образное пятно.
— Сокол, — Танстон выдохнул это слово, как будто оно означало опасность, не меньшую, чем засада колдеров.
Глава 2
СОКОЛИНОЕ ГНЕЗДО
Птица, с искусством, известным этим хищникам, повисла над ними, расправив крылья. Увидев свисавшие с ее лап яркие ленты, Саймон догадался, что птица ручная.
— Капитан! — Танстон тряс Кориса; тот сел, жестом ребенка протирая глаза кулаками.