— Подарок новобрачной, старшая. — Она скривила рот — С приветом от Аусу…
Я не могла спустить ей такую наглую выходку.
— А от тебя, младшая сестра? — холодно спросила я.
— Нет! — рискнула сказать она.
Я заметила, что она из осторожности понизила голос. Она была страшно зла, но продолжала вести себя осторожно и не хотела, чтобы кто-то еще знал о ее злых чувствах.
— Ты меня ненавидишь? — я приступила непосредственно к делу. — А за что?
Она опустилась на колени, так что лицо ее было на одном уровне с моим, и наклонилась вперед. Лицо ее было искажено яростью, капельки слюны собрались в уголках широкого рта.
— Аусу стара. Она правит в палатке Айфинга очень немногим. Она больна и больше не интересуется любовью. — Слова летели вместе со слюной. Она ударила себя кулаком в грудь. — Я главная в глазах Айфинга, или была главной, пока твое колдовство не украло его мозг. Ну что ж, ведающая чарами, прокляни меня, обрати в червя, которого можно раздавить сапогом, в собаку, чтобы я возила сани, в камень. Это будет лучше для меня, чем оставаться теперь в палатке Айфинга.
Я видела, что она говорит искренне. В своей ревнивой злобе она готова была к любым чарам, которые я, по ее мнению, могла навести, только бы не оставаться на своем месте и не видеть моего торжества над ней. Храбрость и отчаяние, ненависть, сжигающая ее, заставляли ее бросить мне вызов — мне, старшей особе, какой была я в ее глазах.
— Я не хочу Айфинга, — спокойно сказала я. Раньше я просто овладела бы ее мозгом, заставила бы ее поверить моим словам, теперь же я старалась внушить ей правду, но, кажется, с малым успехом. Она замолчала, обдумывая, видимо, мой ответ, и я поспешила воспользоваться тем маленьким преимуществом, которого достигла.
— Я ведаю чарами, как ты сказала. Я не завишу от доброй воли мужчин, будь он вождь или простой воин. Это внутри меня. Ты поняла, девушка?
Я подняла руки к груди, приняв надменную позу Мудрых Женщин, которые носили ее с той же легкостью, как свои мантии и драгоценный Камень.
Ты спала с Айфингом, угрюмо сказала она. Глаза ее смотрели вниз, на открытый ящичек и ожерелье, лежавшие между нами.
— Для блага племени. Ведь таков обычай. — Конечно, я могла бы полностью обезоружить ее, рассказав, что в действительности произошло этой ночью, но я решила, что этого делать не стоит. Умение хранить тайны первая заповедь любого искателя знаний.
— Он придет опять! Он мужчина. Вкусив праздничную пищу, он будет голоден, пока не получит ее снова! — вскричала она.
— Нет, он не придет снова, — сказала я в надежде, что говорю правду. — Для тех, кто идет тропой власти, это правильно. Мы не можем спать с мужчиной и пользоваться нашими знаниями. Один раз — чтобы наша сила в какой-то мере перешла в вождя, но не более.
Она подняла на меня глаза. Злоба ее притупилась, но упрямство не исчезло.
— Голодного мужчину словами не накормишь. Они звучат в ушах, но не наполняют его. У тебя одни желания, а у Айфинга — совсем другие. Он сейчас как во сне..
Я напряглась. Неужели она угадала правду? Если так, то она может что-то сделать. Она наклонилась еще ниже.
— Скажи, каким колдовством пользуетесь вы, Мудрые, чтобы овладеть мужчиной, который всегда мыслил ясно, и его не смущали такие вещи?
— Я этого не делала.
Но так ли это? Я действовала быстро и, может быть, не слишком ясно думала, когда наводила чары на Айфинга. Если что-то случилось, у меня теперь был ответ. Я сжала край плаща, в котором была спрятана колючка.
— Будь спокойна, Айлия, если он случайно попал под чары, я быстро сниму их.
— Я поверю тебе, когда у Айфинга снова станут ясные глаза, и он придет в мою постель такой же нетерпеливый, каким был две ночи назад, — сказала она откровенно. Видимо, она все-таки поверила. Затем она встала.